Небит-Даг
Шрифт:
Валентина Сергеевна улыбнулась.
— А, ты, значит, уже все рассказала дяде?
Верочка стала оправдываться:
— Нет, не все. Я ведь не знаю, кто придет. Это ты расскажи все.
Валентина Сергеевна знала, каких гостей пригласил муж, но, не желая, чтобы Нурджан чувствовал себя стесненно, уклонилась от прямого ответа:
— Я тоже, Верочка, не знаю. Папа только сказал, что сегодня, под выходной день, могут прийти гости, и просил кое-что приготовить.
Но Верочку нелегко было унять.
— Ты все знаешь. Подожди-ка… Аман… Потом… Су… Су…
— Успокойся, пожалуйста! Увидим, когда придут. Ты лучше поужинай пораньше и ложись в постельку.
— Это как же?
— Лялечка моя, ты еще маленькая. Нехорошо маленьким вмешиваться в разговоры старших.
— А дядя Нурджан?
— Дядя Нурджан с тобой — маленький, а среди больших людей — он тоже большой.
— Я тогда…
— Да, миленькая, ты ляжешь спать. Вот будет у тебя день рождения, соберутся твои подружки, никто из взрослых не будет мешать, будете играть одни.
— А дядя Нурджан?
— Я же сказала: дядя Нурджан с тобой — тоже как маленький. Его обязательно позовем.
Нурджана забавляло, что малютка Верочка удивительно походила на свою немолодую мать. Все — и движения, и походка, и родинка на щеке, и сияющий взгляд, — все было общее.
Взяв дочку на руки, Валентина Сергеевна понесла ее в спальню. Оставшись в одиночестве, Нурджан задумался: «Какая прекрасная жизнь! Какой простой народ! Еще и не знают меня, а держат себя просто, как с родственником. Даже девочка приветливая… Но, может. Андрей Николаевич будет недоволен, подумает: «Что это за парень? Откуда взялся этот незваный гость?» Сегодня тут соберется много народу. Верочка не смогла вспомнить, но, кажется, и Сулейманов придет. А что подумает Аман? Не лучше ли, пока есть время, сбежать отсюда?»
Встревоженный размышлениями, Нурджан подошел к дверям, схватил шляпу и выбежал в сад. Но вдруг, опомнившись, остановился. «Ну и болван же я! — подумал Нурджан. — Что скажет Валентина Сергеевна, если я так удеру? Будет смеяться над Ольгой, велит, чтоб этот меджун и на глаза больше не показывался. И Ольга не постесняется: «Не нужен мне человек с заячьим сердцем, который своей тени боится…» Теперь уже он не знал, как вернуться назад, но и совесть не позволяла сбежать.
Когда Нурджан вошел в комнату, Ольга, одетая в темно-красное бархатное платье, стояла перед зеркалом, поправляя золотые косы, короной уложенные на голове. На щеках играл румянец, глаза сияли, кожа сделалась еще белее от темного платья; казалось удивительным, что девушка, пришедшая полчаса назад в замасленной спецовке, могла так неузнаваемо измениться. Нурджану очень хотелось дотронуться до Ольги, просто за руку взять, но он не решился.
— Куда это ты вдруг исчез? — насмешливо спросила Ольга.
Сгорая от восторга и стеснительности, Нурджан чуть было не признался, что хотел позорно сбежать, но, сообразив, что Ольга посмеется, да еще при Валентине Сергеевне, храбро соврал:
— Я выходил в сад подышать свежим воздухом…
— Разве у нас душно?
— У меня голова заболела…
— Ой ли?
Припертого к стене Нурджана спасла
— Что вы стоите на ногах, как в автобусе? — спросила она.
Ольга, лукаво смотревшая на Нурджана, озадачила его неожиданным ответом:
— Я хотела надеть фартук, а он тоже поднялся, говорит, что хочет нам помочь.
Валентина Сергеевна, уверенная, что Нурджан будет больше мешать, чем помогать, вежливо ответила:
— Нет, Нурджан, сидите спокойно. Кухня — дело женское.
В дверях появился Андрей Николаевич. Нурджан снова оробел, опустил голову и еще больше смутился оттого, что Сафронов узнал его.
— Если не ошибаюсь, Нурджан Атабаев? — спросил он.
Добродушная хозяйка ответила за Нурджана:
— Он самый.
— Приветствую, товарищ Атабаев.
— Здравствуйте, Андрей Николаевич.
Не выпуская ладони Нурджана из своей крепкой руки, Андрей Николаевич оглядел всех.
— Поднялись встретить меня?
— Андрюша, а ты, вижу, не прочь, чтобы тебя встречали стоя? — пошутила Валентина Сергеевна и объяснила, что все собрались идти на кухню.
Андрей Николаевич погрозил пальцем Ольге.
— Нурджан, — сказал он, — Ольга у нас неплохая. Я хвалю не потому, что она моя сестра, а потому, что она скромная и решительная девушка. Только будь начеку, если подружишься с ней. Она тебя из кухни не выпустит. Даст ведро и тряпку и скажет: «Мой полы!»
Заметив, что Нурджан покраснел, Валентина Сергеевна толкнула мужа локтем:
— Ну, хватит, нечего смущать молодежь своей болтовней! Разве тебя заставляли мыть полы?
— Эх, Валя, у Ольги характер не такой, как у тебя!
Ольга подмигнула брату и лукаво покосилась на невестку.
— Гелнедже, разве для мужчины позор почистить картошку, вымыть пол? И Нурджан, и Андрей не меньше нас с тобой едят и топчут полы…
Сафронов расхохотался:
— Что теперь скажешь, Валя? Разве я не говорил…
— Хватит, хватит болтать! Лучше иди смени свою шкуру…
Женщины ушли в кухню, Андрей Николаевич усадил Нурджана на диван, а сам отправился «менять шкуру». Все в этом доме удивляло Нурджана. «Какие добрые, открытые люди! — думал он. — Когда туркмен выдает замуж дочь, разве позовет он зятя в дом? Даже и после свадьбы откровенно не поговорит. При встрече тесть и зять глядят как виноватые, начнут говорить — отворачиваются! Удивительно, до чего разные обычаи у людей! Здесь с такой добротой относятся ко мне, хотя и не знают, как сложатся наши отношения с Ольгой…»
В простоте душевной Нурджан не допускал мысли, что родные Ольги могут и не считать его женихом.
Из кухни прибежала Ольга в пестром фартучке, пряча что-то за спиной.
— Нурджан, закрой глаза и открой рот.
— Зачем?
— Затем, что надо слушаться!
— Хочешь оправдать характеристику, которую дал брат?
— Обязательно! Закрой глаза и открой рот. Открой, говорю, открой!
Нурджан подчинился, и в ту же минуту большая медовая коврижка оказалась у него во рту.