Неблаженные блаженные святые. Рассказы о необыкновенных подвижниках
Шрифт:
– Иди, матушка, иди не медля в мою обитель, побереги моих сирот… Ты многих спасешь и будешь ты свет миру.
При этих словах старец дал Пелагии четки.
Будущее показало, что прозорливый старец, Саровский подвижник Серафим, поручал молитвам и заботам юродивой подвижницы основанную им Дивеевскую обитель.
Тайная духовная беседа со старцем имела решительное влияние на жизнь Пелагии. После этого к молитвенным всенощным подвигами Пелагия Ивановна прибавила подвиг юродства Христа ради.
Все выглядело так,
Муж, бывало, ловил Пелагию, бил чем попало, запирал в доме, морил голодом и холодом.
Юродивая же не унималась и твердила:
– Оставьте, меня Серафим испортил.
Блаженную Пелагию неоднократно подвергали телесным наказаниям и сажали на цепь. Но она не переставала «безумствовать».
Однажды юродивая с другими богомольцами отправилась в Задонск и Воронеж к святителям Тихону и Митрофану.
Богомольцы зашли к воронежскому преосвященному Антонию, известному подвижнической жизнью. Владыка принял их хорошо; благословил и отпустил.
А к почитаемой ими блаженной Пелагии обратился со словами:
– А ты, раба Божия, останься.
Они беседовали три часа. Бывшие тогда с Пелагией спутницы, как впоследствии сами они рассказывали, разобиделись на это и толковали между собой:
– Чего это он так к ней отнесся? Чай, мы не беднее ее; тоже можем сделать пожертвование…
Прозорливый владыка узнал их завистливые мысли.
Провожая блаженную Пелагию, он произнес:
– Больше мне тебе сказать нечего. Раз Серафим твой путь начал, он же и закончит.
Затем, обратившись к спутницам блаженной Пелагии, сказал:
– Не земного богатства ищу я, а душевного.
Мать Пелагии, видя, что ее дочь не вразумилась и после того, как сходила на богомолье к воронежским святителям, опять обратилась к старцу Серафиму за молитвой и наставлением.
– Как это можно? – воскликнул старец, услышав о цепи, на которую сажали юродивую. – Пустите, пустите! Пусть она по воле ходит, а то страшно будете наказаны Богом!
Напуганная мать начала было оправдываться, что у безумной Пелагии есть сестры, которых нужно выдавать замуж:
– Зазорно им с дурой-то… Ведь ничем ее не уломаешь: не слушает. А больно сильна; без цепи-то держать – с ней и не сладишь. Возьмет, да с цепью-то по всему городу и бегает… Срам и только…
Старец невольно рассмеялся, услышав внешне справедливые и резонные оправдания матери.
А потом сказал:
– На такой путь Господь и не призывает малосильных, матушка; избирает на такой подвиг мужественных и сильных духом. А на цепи не держите ее, а не то Господь грозно за нее с вас взыщет.
После этого Пелагии, Христа ради юродивой, дали свободу. По ночам она молилась Богу под открытым
В нищете, отказе от мирских благ, во всенощных бодрствованиях, терпении перед лицом гонителей, незлобивости и т. п. прошло четыре года.
В 1837 году, уже после смерти старца Серафима, блаженная Пелагия благодаря Богу нашла убежище в Дивеевской обители.
И зажила юродивая в Дивееве. Но нерадостной жизнью.
К ней приставили молодую, но до крайности суровую девушку, которая так била ее, что смотреть нельзя было без жалости. А юродивая Пелагия не только не жаловалась, но и радовалась такой жизни.
Она сама как бы вызывала оскорбления и побои. Пелагия по-прежнему безумствовала. Бегала по монастырю; бросая камни, била стекла в окнах келий; колотилась головой о стены монастырских построек и т. п.
В своей келье юродивая бывала редко, ее видели на монастырском дворе, она могла подолгу сидеть в яме, выкопанной ею же и наполненной навозом (навоз был у нее и за пазухой), иногда она пряталась в сторожке.
Летом и зимой ходила босиком, нарочно становилась на гвозди и прокалывала ступни насквозь, вообще всячески старалась истязать тело.
На монастырскую трапезу юродивая Пелагия не ходила никогда, питалась хлебом и водой, а то и голодала. Случалось, что, когда вечером ей хотелось есть, она отправлялась по кельям именно тех сестер, которые не были расположены к ней, просить хлеба. Пелагия получала от них вместо хлеба тычки и пинки.
Юродивая Пелагия обладала замечательным даром слез. Одна из близких к ней монахинь рассказывала: «Раньше Пелагия плакала все больше тайком… А года за четыре до смерти, как стало слышно, что творится на Руси, какие беззакония, то уж как, сердечная, бывало, плакала-то, и уже не таилась, и почти не переставала плакать. Глаза даже у нее загноились от слез.
– Что это значит, матушка, – говорю я, – что ты все так страшно плачешь?
– Эх, Симеон (так звала она свою подругу по келье. – Сост.), – говорит Пелагия, – если бы ты знала все! Весь бы свет теперь заставила плакать».
Имеются и свидетельства многих поразительных случаев прозорливости Дивеевской подвижницы, действенности ее молитв, о даре исцеления.
В Дивеевском монастыре блаженная Пелагия прожила около двадцати лет, юродствуя и терпя страдания и поношения. Но свет благодатных даров, которыми она была наделена, все больше привлекал к ней внимание и уважение людей. В Дивеево к ней стал стекаться народ со всех сторон, люди разных сословий спешили увидеть ее и услышать от нее мудрое слово назидания, утешения, духовного совета или обличение и укора (смотря по тому, что кому требовалось).