Небо № 7

Свешникова Мария

Я улыбнулась. И добавила:

— Обязательно! Я имя для девочки придумала… Элеонора. По-моему, красиво.

— Обсудим…

Мы засмеялись на весь ресторан, потому что уже полностью предугадывали реакции друг друга на те или иные упреки.

Я все время забываю, что ему тридцать три и его биологические часы уже начали давать отсчет. Механизм самоуничтожения-то в запуске.

Отец всегда говорил, что в человеке заложена очень странная программа — самоуничтожения.

Себя я уничтожила

сегодня в салоне красоты. Я перестала быть собой — я стала ЕГО женщиной. Как оказалось, это вещи разные.

Мы приехали в темный и тихий дом, который в первый раз в жизни показался мне теплым. И моим.

— Ты прочитала газеты?

Я кивнула головой, вспомнив, что по дурости убрала их в бардачок.

— Можно, я потом тебе все объясню или вообще не будем поднимать эту тему!

— Нужно!

В конце концов, мне не нужна прямо сейчас правда — это может подождать до утра. Вторника или даже конца следующей недели.

Или даже следующей жизни?

— Напиши, — шепнула я Максу на ухо, подойдя сзади.

— В смысле?

— Если можешь сказать только своей жене после свадьбы, то напиши…

— Могу только на теле языком.

— Меня устраивает этот вариант.

В доме было тихо. О Нике ничего не напоминало. Это был стертый файл — и корзина очищена.

Мы целовались в гостиной без мысли, что можем кого-то разбудить. Он проводил пальцами по волосам, глубоко заводя ладони в локоны — пряди струились глубоко между его пальцев.

Я ни на секунду не закрывала глаз. Мне было страшно моргнуть — не хотелось упустить из вида и секунды происходящего.

— Ты сегодня очень хорошо выглядишь! Что с тобой случилось?

— Я тебе сказала, как только вошла в «Обломов».

От МММ очень вкусно пахло. Хотелось прислониться щекой, губами, всем прислониться к телу, пробираясь сквозь фронт трудно расстегивающихся пуговиц его рубашки, сквозь звон мелочи, падающей из кармана джинсов, сквозь грохот ремня, падающего на пол. Сквозь молчание и далекий лай сумасбродных псов.

Мне было приятно страшно — я понимала, что обратного пути не будет, что я отдаю свою жизнь и свое тело человеку, без которого пока могу… Но еще минута, две, да что я вру, МММ может больше — минут пятнадцать, я уже не смогу быть уверенной, что выживу без него.

МММ — это Мы: Маша, Макс и кто-то М…

Это тот секс, после которого не хочется курить.

Это тот секс, до которого не пьешь шампанского.

Хотя… У меня есть подруга Настя. Настины родители пытались зачать ее в течение года — но ничего не получалось, в новогоднюю ночь они изрядно напились, так что бы вы думали: ровно через девять месяцев в роддоме уже визжала Настя. Нормального цвета, без отклонений, правда уж больно серьезная.

Около трех ночи мы спокойно

отсыпали свои законные девять часов отдыха, но некто, именованный Германом, решил позвонить мне…

Первым проснулся Макс. Он долго бегал глазами по комнате, понимая, что именно издает такие вибрации. Потрогал оконное стекло, потом увидел некоторое свечение, которое создавала моя сумка. Прочитал на определителе «Герман» и кинул мне с воплями: «На, бери трубку и разговаривай». Я испугалась не на шутку, но ответила, сказала, что сплю.

Герман был человеком смекалистым и сразу догадался, что я дома.

Голос его был пьян и томен.

— Подруга звонила с телефона молодого человека.

Я положила телефон на тумбочку, поставив на беззвучный сигнал. Решила, что уснуть сейчас самое то — или, по крайней мере, сымитировать этот самый сон.

Ложь во спасение одного губит другого. Все зависит лишь от того, по какую сторону лжи тебе посчастливилось очутиться! И ни Ватсон, ни Шерлок — только самому спасаться, а чаще самой…

— Думаешь, я не чувствую, когда ты врешь, — сонно сказал Макс, садясь на край кровати. — Мне Ника все рассказала, а ты вон ее утешать бегала…

— Но у меня же ничего с ним не было.

— А какого черта ты знакомишься с «кем попало»?

— Он не «кто попало»!

— А телефон зачем надо было давать и беседу поддерживать? Не будет человек в ночи звонить девушке, если та не дала повода.

— И если ты думаешь, что я посажу себя в клетку, живя с тобой, то ты ошибаешься.

— Я просто не хочу, чтобы моя женщина вела себя как шлюха, вот и все.

Макс четко расставил приоритеты словом «шлюха».

Я решила не спорить.

И, проглотив обиду, как снотворную пилюлю, уснула младенческим сном.

Утром я проснулась, когда Макс уже уехал. Громко включила Lara Fabian и пела, не зная французского. Мне можно.

Пока не раздался звонок от мамы:

— Ты как там? Нормально? Интеллигентно скушала новость?

— Какую новость?

— Значит, спокойно. Значит, тебя совсем не раздражает, что он сделал Нике такой подарок?

— Какой, к черту, подарок? Мам, прими антипохмелин, что случилось?

Мама поняла, что передала мне новость явно зря. Я сразу вспомнила, что Макс подарков не делает, и поежилась.

— Он ей танцевальную студию открывает. Уже даже помещение нашел, деньги вложил — она персонал подбирает. Хочешь пойти к ней администратором?

Если бы я была беременна, то на этих словах у меня вполне мог случиться выкидыш.

Меня не ставят в известность, и я чувствую себя дурой. И даже если бы со мной советовались по этим вопросам, то я все равно ощущала бы себя полной идиоткой. Такая статистика состояний.