Небо на двоих
Шрифт:
Горрхат дергается за мгновение до того, как его зубы сомкнутся на шее Витхара.
Стрела пробивает чешую, мощную черную шею, и теперь я уже точно вижу кровь. Черный дракон падает следом за алым, а дальше я просто смотрю, как они ударяются о землю. От удара, как кажется мне, содрогается не только земля, содрогаюсь я, содрогается все во мне.
Я всхлипываю и пытаюсь зацепиться за стену, у которой стояла, но Бертхард хватает меня за талию и тащит вниз. Все дальше от рева драконов, дальше от яростного пламени, дальше от него.
Сквозь череду знакомых с детства коридоров, к лестнице, все быстрее, быстрее и быстрее.
Солнце ослепляет, огонь жжет глаза, но я все равно бегу.
Бегу к упавшему дракону, до которого еще так далеко, но я должна успеть. Должна... должна, должна!
Мгновение - и меня ослепляет алая вспышка обратного оборота.
Я чувствую, как отчаянно колотится сердце в такт шагам, не просто колотится, оно громыхает, как колокол. В небе происходит что-то страшное, но мне сейчас не до неба, я лечу по земле, по ощущениям - действительно лечу, потому что все-таки оказываюсь рядом с огромной черной тушей, закрывшей собой того, кого я отчаянно хочу увидеть, и одновременно боюсь.
Еще один рывок - и я падаю на опаленную землю рядом с Витхаром. Падаю, чтобы заглянуть ему в глаза, перехватить ладонь, увидеть узнавание. Вторая ладонь - на его груди, там, где рваная рана. Рана, доставшаяся и дракону, и человеку, окровавленная стрела лежит рядом.
В ладонь ударяет его сердце. В сердце - его слова:
– Я люблю тебя, Теарин.
Это последнее, что я слышу, потому что следующий удар сердца под моей рукой обрывается.
И тогда, запрокинув голову, я кричу.
В мой крик врывается оглушительное рычание, нас накрывает тень. Огромные когти мелькают совсем рядом, Горрхата подхватывают мощные лапы и отбрасывают в сторону, а на его место садится дракон.
Рядом - второй. Третий. Четвертый.
Они почти замкнули нас в кольцо, когда я слышу далекий голос Бертхарда:
– Теарин!
И свой. Свой, но невыносимо чужой, резкий и сильный:
– Назад.
Последний дракон замыкает круг, за их спинами садятся другие. И вот мы уже в двойном кольце, спустя минуту - в тройном.
Странно, но в эту минуту я отчетливо понимаю, что должна сделать. Заживление у иртханов быстрое, не в пример людям, все, что мне надо - это запустить его сердце, а для этого... Для этого нужно пламя.
Очень много пламени.
Я представляю, сколько для этого нужно пламени... или не представляю, но все они, сидящие рядом, готовы со мной поделиться. Во мне бьется жизнь, которая может меня уберечь, если я на такое решусь, а может и не уберечь. Одно я знаю точно, я никогда не смогу посмотреть своему малышу в глаза, если сегодня не попытаюсь.
Поэтому закрываю глаза и позволяю себе почувствовать рождающуюся внутри меня искру.
– Твой папа пришел,
– Сейчас помощь нужна ему.
Грудь Витхара под моей рукой неподвижна и залита кровью, но я не позволяю этой мысли завладеть мной. Все, что мне сейчас нужно - это откликнуться на зов окруживших меня зверей.
Пламя начинает жечь грудь, а таэрран - шею, воздух вокруг становится раскаленным. Белая пелена перед глазами - марево, дыхание прокатывается от копчика до макушки, когда я раскрываюсь, позволяя огню драконов хлынуть в меня.
Такое бывает.
Иртханы тоже делятся пламенем, особенно на поле битвы, чтобы помочь друг другу восстановить силы, но сейчас со мной делятся пламенем те, кто был в нем рожден. Кто дышит им, и все, что я могу - передать это пламя ему. Наверное, это не так уж мало.
Воздух вокруг становится красным, нечем дышать.
В меня втекают потоки драконьей силы, мне больше не кажется, что я нахожусь в костре, скорее я сама - костер. Я единое целое с пламенем, и все, на что у меня сейчас хватает сил, это прошептать:
– Живи, пожалуйста. Живи!
Последняя осознанная мысль, за которой в меня ударяет мощь, какой я раньше не знала. Пламя во мне, и я на миг замыкаю эту силу внутри, чтобы позволить ей почувствовать клетку хрупкого тела.
А потом отпускаю. В него.
Всю без остатка, отдаю всю себя.
Тело вытягивается струной, когда мощь собравшегося пламени ударяет Витхару в грудь.
Ответный удар пламени и сердца мне в ладонь отбрасывает назад, я слышу хриплый, горячий выдох и судорожный вдох. Вижу, как он выгибается всем телом, как освобожденное пламя рвется ввысь и, кажется, достает до неба. В такт этому пламени во мне дрожит маленький хрупкий огонек.
В ту минуту, когда я об этом думаю, низ живота пронзает тянущая, глубокая боль.
Кажется, к нам бегут (по крайней мере, я слышу голоса), драконы один за другим взлетают в раскаленное небо, набирают высоту и уходят в пустошь.
– Он жив!
– слышу я изумленное как раз в тот момент, когда надо мной склоняется Бертхард.
Он на миг отворачивается, а я пытаюсь дотянуться до своего огонька.
Пытаюсь коснуться его, но больше его не чувствую.
Для него это оказалось слишком. Для моего малыша.
– Лекаря!
– кричит кто-то.
– Уже здесь...
– Сюда!
Витхар будет жить. Теперь уже будет.
Пламя драконов позволит ему справиться с любой раной.
Бертхард подхватывает меня на руки, и я снова кричу. На этот раз от дикой, скручивающей тело боли. Вижу его побелевшее лицо, расширенные глаза, в которых непонимание мешается с ужасом, но у меня нет сил даже на то, чтобы что-то сказать.
К счастью, эта пытка длится недолго: я теряю сознание, а прихожу в себя уже на постели.