Небо начинается с земли. Страницы жизни
Шрифт:
С юга на север шли фашистские бомбардировщики. Их гнали и преследовали наши летчики, обстреливали зенитчики. Немецкие самолеты то появлялись из-за облаков, то вновь уносились в высоту для того, чтобы вынырнуть в другом месте и сбросить на Сталинград фугасные бомбы большой взрывной силы.
Население города перебралось в убежища, щели, землянки и подвалы.
Начались пожары.
Весь день на Сталинград друг за другом, волнами шли эскадры фашистских бомбардировщиков. Все центральные районы города
После объявленной в этот день в городе воздушной тревоги так и не последовал отбой. Он наступил только после окончательного разгрома гитлеровских войск под Сталинградом – второго февраля.
Казалось, вражеским налетам не будет конца. Огромный цветущий город, в котором жило около полумиллиона человек, превратился в развалины. И ночью фашистские самолеты продолжали бешеную бомбежку Сталинграда, освещая его ракетами.
Враг потерял десятки самолетов, сбитых советской истребительной авиацией и зенитчиками. Но это не останавливало его. Бомбежка продолжалась.
Лейтенант Гурьев, как и все его товарищи по эскадрилье, почти весь тот день был в воздухе. Он возвращался на аэродром, заправлялся горючим, брал новые пулеметные ленты и вновь взмывал ввысь, бросаясь вдогонку за «юнкерсами».
Он сделал несколько боевых вылетов. На фюзеляже его «ястребка» прибавилась еще красная звездочка. Но на этот раз ее вывел не сам Гурьев, а его техник. лётчик же еле добрался до блиндажа, упал на койку и, не раздеваясь, заснул тяжелым сном, настолько он был обессилен.
Так началась для Гурьева великая битва у Сталинграда. Эскадрилье, в которой он служил, была поручена охрана переправ через Волгу в районе Тракторного завода. По нескольку раз в день поднимались в воздух «ястребки», завязывая скоротечные схватки с вражескими самолетами.
И очень часто подбитые гитлеровские машины пыряли в темную от нефтяных пятен Волгу, по которой медленно плыли трупы и обломки разбитых катеров, шлюпок и барж.
Аэродромы находились в степи, недалеко от Волги, у ракитовой рощи. Самолеты стояли среди деревьев, на просторном лугу. Они были прикрыты ветками с еще не опавшими листьями, и их трудно было заметить с воздуха.
В здании заброшенной МТС расположился ПАРМ – полевые авиамоторные мастерские. Штаб полка, столовая и общежития помещались в землянках, где всегда стоял приятный смолистый запах от свежих досок обшивки.
Однажды, когда все самолеты эскадрильи поднялись по очередной тревоге, на аэродроме появился молодой лётчик с небольшим чемоданом в руке. Он то и дело останавливался, прикладывал ладонь козырьком к глазам и всматривался в небо, откуда доносился гул моторов и отдаленные прерывистые пулеметные очереди. лётчик подошел к группе
– Развлекаются! – сказал он, подняв руку вверх.
– У нас часто бывает такое веселье! – ответил механик, не поворачиваясь в сторону говорившего.
Худой и длинный инженер эскадрильи, которого все звали за рост «дядей Степой», взглянул на кубики на петлицах новенькой гимнастерки прибывшего и спросил, слегка заикаясь:
– А вы к нам, товарищ младший лей… лейтенант?
Летчик лихо козырнул и посмотрел снизу вверх на инженера, хотя и сам был, что называется, «выше среднего» роста.
– Так точно, младший лейтенант Степанов… Явился для прохождения службы… – и добавил совсем другим голосом: – Разрешите к вам обратиться, товарищ военинженер третьего ранга, где я могу видеть лейтенанта Гурьева? Дружок он мне…
– А вот сейчас увидите, – ответил инженер, указывая рукой на "ястребок", стремительно приближающийся к аэродрому.
Делая крутой поворот, скользя на крыло, Гурьев плавно посадил свой самолет.
Он еще рулил по полю, а навстречу ему бежал его техник, а за ним Степанов.
– Идти за краской? – весело спросил техник.
– Нет, Дмитрия, сегодня мимо… удрал, проклятый, – засмеялся коренастый, небольшого роста, но ладно сбитый летчик, выпрыгивая из кабины, и, любовно похлопав рукой по фюзеляжу, вдоль которого протянулась красная стрела с шестью звездочками, добавил: – Ничего, еще украсим…
Тут он увидел Степанова и бросился обнимать своего друга:
– Саша! Саша! Подожди минутку, только сниму парашют… И где ты, длинновязый, так долго копался, сатана, так тебя заждался…
– По-прежнему все стихами шпаришь, – рассмеялся Степанов. – Прежде чем попасть к вам в часть, пришлось срочно кончать высшую истребительную школу…
На встречу друзей, улыбаясь, смотрел техник, немолодой уже человек, с обветренным коричневым лицом, на котором топорщились, как щетка, жесткие седеющие усы, одетый в промасленный комбинезон.
– Узнаешь? – спросил друга Гурьев.
– Дмитрий! – радостно воскликнул Степанов. Он только сейчас узнал лучшего механика Горьковского аэроклуба, его наставника по технической части. Учитель и ученик обнялись.
– Ну, пошли к капитану, – сказал Гурьев. – Тебе повезло, вчера пригнали пять новых истребителей, один из них, наверное, командир даст тебе.
По дороге в штабную землянку Степанов достал из планшета три письма и отдал Гурьеву.
– Это от родителей, это – пишет начальник аэроклуба, а вот это от кого, не скажу, отгадай сам!
– От нее?
– Да, от Кати, – сказал, улыбаясь, Степанов.
В землянке при неярком, дрожащем свете фронтовой «молнии» Гурьев перечитывал письма.