Небо начинается с земли. Страницы жизни
Шрифт:
Женщины, не обращая внимания на протесты летчика, запихивали в самолет головки сыра, апельсины, бутыли с вином.
Когда все было готово к отлету, все, кроме самого главного – горючего, появился молчаливый дед. Он важно шагал около мула, по бокам которого свешивались плетеные корзинки. В каждой из них было по большой банке с бензином.
Дед, не говоря ни слова, встряхнул руку летчику. Затем скинул свою широкополую соломенную шляпу, приподнялся на цыпочки и крепко поцеловал Шухова.
…На аэродроме «Четырех ветров» под Мадридом уже перестали ждать возвращения
Самолет Р-5 решили списать, а пилота Хосе включить в список без вести пропавших. В штабе составлялось печальное письмо на родину.
И качали же товарищи Шухова, когда он, по всем правилам приземлив самолет на три точки, как ни в чем не бывало спрыгнул на зеленое поле. Чуть шею ему не свернули.
Механик Карлос сразу и плакал и смеялся. Он никак не мог пробиться сквозь толпу, окружавшую самолет. Когда все-таки ему это удалось, он не только, вопреки уставу, расцеловал давно не бритые щеки своего командира, но и чмокнул красного чертенка на борту машины.
– Порррьядокс! – визжал ошалелый от радости Карлос.
– Совсем не порядок! Врет бензомер, – охладил его пыл Шухов. – Показывает больше, чем есть в наличии. Проверь бензомер!
На следующее утро Р-5 ушел в очередной разведывательный полет.
Вскоре на руке камарадо Хосс опять затикали часы – золотые, именные – награда республиканского правительства.
Шел мокрый снег
На смену короткой, гнилой испанской зиме пришла похожая на осень холодная, слякотная весна. День-деньской шли дожди вперемежку с мокрым снегом. Солнце редко проглядывало из-за туч, низко прикрывших долины и ущелья. Реки Тахо, Тохунья и Хенарес, берущие свое начало в горах хребта, вышли из берегов. Земля в районе Гвадалахары превратилась в жидкое месиво из глины, воды и еще не растаявшего снега.
С раскисшего аэродрома не взлететь самолету. «Чатос», «москас», бомбардировщики СБ, которых здесь стали называть «катюшами», стоят без дела, увязнув колесами в красной испанской глине. Рядом с ними десяток новеньких Р-5. Они совсем недавно прибыли из Советского Союза по просьбе генерала Дугласа. Главный советник по авиации, не раз поднимавшийся в небо на «Красном чертенке», убедился в незаменимости сравнительно быстрого, выносливого, неприхотливого Р-5.
На аэродроме Алкала-де-Энарес собраны самолеты со всей Испании. Но свинцовое, нелетное небо прижимает их к земле. Не умолкает барабанная дробь тяжелых дождевых капель по плоскостям мокрых машин.
Летать нельзя, а летать надо, как никогда!
Итальянские войска вторглись в пределы Испании и начинали наступление на Мадрид со стороны Гвадалахары. Пять больших пароходов, охраняемых чуть ли не всем военным флотом Италии, доставили дивизии с пышными названиями «Черное пламя», «Божья воля», «Черные
У республиканцев на этом участке фронта было совсем мало защитников. Срочно сюда перебросили закаленную в боях, никогда не отступавшую бригаду генерала Лукача.
Силы все-таки были неравные. На каждого бойца за свободу наступало семь итальянских захватчиков. На танк республиканцев приходилось восемь танков фашистов. Пулеметов у оккупантов было в десять раз больше, орудий – в пять раз.
По пояс в жидкой грязи, простуженные, прикрываясь насквозь промокшими одеялами, часто без горячей пищи и сухого ночлега, республиканцы стойко и бесстрашно отражали атаки. Но все-таки в первые дни боев итальянцы немного продвинулись вперед.
Республиканцы ждали помощи с неба. А дожди все шли и шли, то достигая силы ливня, то немного утихая.
Дуглас со своими помощниками, с трудом вытягивая ноги из чавкающей грязи, вышел на небольшой холмик на краю летного поля. Здесь было чуть посуше.
– Вот отсюда и попробуем взлететь! – решил генерал.
– Не хватит места для разбега, – возразил военный инженер.
– Думаю, что «эр пятый» оторвется. Полечу с Шуховым!
На бугорок на руках втащили самолет с красным чертенком на борту. Сняли пулемет, чтобы облегчить вес машины. Слили горючее, оставив только на час полета.
Самолет неуклюже побежал по узкой и короткой полосе, кончавшейся оврагом. Через две-три секунды поднялся хвост, оставалось оторвать машину от земли. Но вот она уже пробежала половину дорожки, а скорость еще недостаточна – сто километров. Мало! Сто десять… Еще немного – сто двадцать. Мелькнул обрыв. Самолет повис в воздухе.
Шухов плавно потянул ручку на себя, и Р-5 полез ввысь.
Шел мокрый снег, залепляя козырек кабины. Серые облака нависли над самой землей. Самолет как будто пробивался сквозь вату.
Дуглас взглянул на часы и дал знак пилоту снижаться. До земли было не более полутораста метров, когда чуть просветлело. Опасаться вражеских истребителей было нечего. «Только сумасшедшие летают в такую погоду», – сказал Карлос своему командиру перед вылетом. Может быть, он и был прав.
Вправо от самолета широкое шоссе Мадрид – Париж. Надо подойти к нему поближе. Самолет на бреющем полете с ревом пронесся над дорогой. Она вся забита машинами. Грузовики с солдатами идут по четыре в ряд. Их несколько сотен. С неба увидели и танки, и артиллерийские батареи, и батальоны пехоты, продвигавшиеся в глубь страны.
Медлить нельзя ни часа. Вернувшись на аэродром, Дуглас провел короткий митинг.
– Говорят, в дождь никто и нигде не летает, – говорил он летчикам и механикам. – А теперь будут летать… в Испании советские добровольцы. Иного выхода у нас нет. Ждать погоды нам не позволяет наша совесть. И грязь нам не будет помехой… Мы участвуем в народной войне, и народ нам поможет. Позовем население городка. Где можно, утрамбуем землю, а где нельзя, положим доски, солому, хворост… Мы должны пообломать черные стрелы и погасить черное пламя…