Небо над дорогой

Иевлев Павел Сергеевич

Модерновое стильное сооружение — Совет Молодых — окружено толпой. Тонированные стёкла фасада кое-где разбиты, открывая интерьеры переговорных и кабинетов. Бюрократическое сердце Альтериона.

На площади — палатки, баррикада из согнанных в ряд и связанных цепями мобилей, горят костры. На ступенях перед тонким пунктиром охраны с «глушилками» размахивает плакатами какая-то экзальтированная молодёжь. Сверху читается плохо, но «Долой!» там определённо на каждом втором. Хорошо, что шины тут негорючие.

Вокруг

здания плотно барражируют дроны, но нас пропускают. Зависнув, выдвигаем трап на балкон.

— Мы с Крис идём вдвоём — и даже не начинайте. Если что — сваливайте моментально, не ждите и не делайте глупостей. Вас просто сразу собьют без всякой пользы.

Иван с Артёмом неохотно согласились. Дирижабль — слишком уязвимая штука для штурмовых операций.

Новоиспечённая «мадам диктатор» выглядит не слишком счастливой. Заседание, на которое мы беззастенчиво впёрлись, напоминает военный совет в ставке Гитлера, когда первый русский солдат царапает штыком автограф на колонне Рейхстага. Всем уже всё понятно, но принимать яд пока очень не хочется.

— Привет, Ниэла, — здоровается полным именем Криспи.

Нервная, усталая, вымотанная женщина. Но взгляд решительный. Капитуляцию не подпишет. Ну да мы знаем, как это работает. Не подпишет она — найдутся другие.

Ниэла смотрит только на меня, Крис игнорирует. Умная. Если кто-то что-то может ей предложить, то это я.

— Настя. Мне нужна девочка. Где она?

— Её здесь нет. Она теперь мессия, пророк и знамя, — невесело рассмеялась Ниэла. — Некоторые даже говорят, что она Искупитель. Не думала, что эта зараза — культ Искупителя, — так глубоко пустила у нас корни. Я всегда говорила, что у нас слишком много бродяг.

— Она не очень-то подходит под легенду… — засомневался я.

— Ты не видел, во что она превратилась. Впрочем, кого волнуют детали, когда такое творится?

Ниэла показала рукой за окно, где толпа собиралась перед ступенями, что-то неразборчиво скандируя. Я прислушался. «Дорогу молодым!» и «Долой Совет!» понял, остальное сливалось в шум. Дроны снизились и зависли над входом, охранники подняли глушилки. Кажется, до летального оружия дело пока не дошло.

— Где она?

— В старом Храме. Криспи знает, где это. То ли собирает свою армию, то ли принимает божественные атрибуты… Я не знаю, на её стороне часть техников, они сбивают наши дроны.

— У вас есть храм? — удивился я.

Всегда считал, что общество альтери совершенно нерелигиозно.

— Это исторический архитектурный комплекс, — пояснила Криспи, — музей прошлой эпохи.

— Надо было давно снести его, — буркнула Ниэла, — но кто знал, что предрассудки так живучи?

— Кризисные периоды всегда сопровождаются регрессом общественного сознания, — не удержался я.

— Заткнись, а? — устало ответила Ниэла. — Да, ты оказался прав. Но это не то, что я хотела бы услышать.

— Зачем ты в это ввязалась? — спросил я неожиданно для

самого себя. Не то, чтобы мне было на самом деле важно, но…

— Крис тебе не сказала? У мужа и сына наследственное генетическое заболевание. Неизлечимое. Они получали Вещество по медицинской программе и чувствовали себя прекрасно, но проклятая Коммуна урезала поставки, а Совет сел вечномолодыми жопами на запасах.

— То есть, ты порушила всё ради них?

— Разумеется. А ты бы поступил иначе?

Не знаю, как бы я поступил. Упаси Мироздание от такого выбора.

— Я тебе не судья, Ниэла. Это не моё дело и не мой мир. Странно только, что Настя не тут.

Я показал вниз, где дроны проутюжили толпу глушилками, и теперь уцелевшие оттаскивали к палаткам павших.

— Ты не понял, — отмахнулась Ниэла, — это не её поклонники. Это просто бунт Юных против отмены «Дела Молодых».

— Они не казались мне достаточно… мотивированными для таких акций, — немного удивился я. — Слишком правильно всё организовано, как по учебнику.

— Ну, разумеется, — раздражённо ответила Ниэла, — Юные просто мясо. Отстранённые члены Совета хотят меня скинуть и вернуться к власти. Они и устроили весь этот бардак. Это ерунда, мы контролируем дроны, и им ничего не светит. Пошумят, выпустят пар и разойдутся.

Я посмотрел вниз, где толпа, откатившись от ступеней входа, активно митинговала перед импровизированной трибуной. Что-то я сильно сомневаюсь, что само рассосется.

— Опасны не они, — уверенно сказала Ниэла, — опасны те, что собрались вокруг твоей проклятой девчонки.

— Если бы ты держалась от неё подальше… — разозлился я.

— Да-да, — перебила меня женщина, — я допустила большую ошибку. Но я не могла не попробовать. И у меня получилось! Но потом… Если бы ты раздобыл мне Вещество, как я просила, ничего бы этого не было!

— О, так это я виноват? Ладно, плевать. Успехов в борьбе за личное и народное счастье.

— Успехов не будет, — печально покачала головой Ниэла, — срез закрылся, значит это коллапс. А я одна из немногих, кто понимает, что это значит. Я занималась исследованиями деградации Мультиверсума. Почти все срезы, открывшись после коллапса, были пусты. Думаю, мы вряд ли станем исключением, но я всё-таки попытаюсь погасить этот кризис.

— Как знаешь. Крис, ты со мной? Или хочешь посидеть тут в осаде? С этой или с той стороны?

— Я с тобой, — коротко ответила девушка.

— Нам на северо-восток, вдоль этой трассы, — показала она, когда мы оставили внизу осаждённый Совет. Дроны вились вокруг него, как мухи вокруг трупа.

— Давайте сделаем небольшой крюк, — предложил я, — заглянем к моему приятелю.

— Йози? — спросила Криспи.

— Он самый. Думаю, его и семью нужно отсюда забрать. В конце концов, он не местный, а грёмлёнг не привыкать к переездам. Не хочу потерять его в этом коллапсе. Тебя, Крис, кстати, тоже не хочу. Ты всё ещё собираешься остаться здесь?