Небо над океаном
Шрифт:
— Шпоры… Шпоргалки…, — пробормотала я.
— Ага. Они самые. Ленка Власова прячет их в носки, говорит так удобней.
— А Лебедева? — я повернулась к ней. — Куда она прячет?
— А ей они не нужны. Даже по физике. Она сидит за одной партой с Макаровой. А Макарова отличница, на золотую медаль тянет. Сначала Лебедевой решит, а потом если успеет себе. Эх, мне бы такие возможности! — восторженно рассказывала Катя, размахивая половником. — Ну что, будем пробовать борщ?
— Будем, — я улыбнулась.
Когда борщ был готов, а в комнате витал запах
— Твои родаки спят вместе? Мои давно разошлись по разным комнатам…
— Мои родители, — я снова запнулась. Оказывается, как сложно говорить, о том, что мои родители развелись. И виновником всего торжества стала мама. Это как сильно ударится лодыжкой или вывихнуть руку. Катя… Катенька, можно ли тебе довериться? Ведь я уже обожглась. Хотя мне очень сильно хотелось все тебе рассказать. Как там бабуля учила: «Язык твой главный враг». Ах, расскажу, хоть самую чуточку. Ведь никому от этого плохо не будет.
Глава 19
Катя слушала меня внимательно. Раскрыв рот и медленно поедая тараллини. Один за другим сушки исчезали с тарелки. Нужно обязательно попросить рецепт у ее мамы, мне тоже понравилось.
А что готовила моя мама? Салат из рукколы, помидоров черри, сыра пармезан. Еще вспомнилась банка черных маслин без косточек. Мама ела их на завтрак, обед и ужин, отец ненавидел даже их вид. Она смотрела на его пивной живот, закидывала ногу за ногу и громко смеялась. Заразительный хохот разливался по кухне, а когда утихал, мама поправляла свой шелковый, леопардовый халат и уходила в комнату делать маникюр или освежающую маску из огурца.
— Настоящая дорама! Кстати, Левицкая тащится по этим дорамам, у нее почти все тетради с этим, как его… Короче они все на одно эти корейцы. И как она их различает? А знаешь, чтобы я сделала? Я бы ей позвонила. Маме. Звонила, пока бы она не ответила. Если честно без мамы не могу, хоть и мне скоро семнадцать. Представить сложно, как это без мамы? Мама готовит завтрак, мама собирает меня на тренировку. Мама лучше знает, какие мне нужны лекарства, когда я болею.
Я внимательно посмотрела на Катю. Кажется, когда я ей выговорилась, когда рассказала, что мама от нас с отцом ушла, мне показалось, что это зря сделала. Легче не стало. Кошки, как скребли, где-то в районе лопаток так и скребут. Сразу вспомнился эпизод с Лебедевой и как Катя плавно перешла на ее сторону.
Тяжело вздохнула и решила перевести тему.
— Если борщ готов, может, физикой займемся?
— Ага, — Катя кивнула и наконец-то отстала от тарелки с тараллини.
— А как ты научилась играть?
— Много тренировалась. Бабушка водила меня каждый день на занятия. И плюс еще дополнительные.
— А сейчас, где твоя бабуля?
Она навсегда в моем сердце.
Катя ушла поздно. Уже стемнело, два раза звонил отец. Хотела написать Джексону, но все не решалась. Почему я должна ему писать? Ах, да, у нас сегодня тренировка… Теперь не знала, как мне быть. Идти на нее или не идти.
Но Джексон решил все за
Отец подошел к окну, отодвинул шторку.
— Это что? За тобой?
Я остолбенела.
— Не знаю, — тихо ответила я.
— Сейчас пойду познакомлюсь, — буркнул отец и продолжал смотреть в окно прищурив один глаз. — Мотоцикл у него ничего так, — теперь он разминал кулаки.
— Не надо пап, я сама. А ты борщ ешь, то совсем остынет.
Я выбежала на улицу, едва успев накинуть пальто.
В спину дул холодный ветер. Я шлепала в плохозавязанных ботинках по лужам. Нет, времени их обходить, я так спешила к Джексону, будто опаздывала на первый урок.
Джексон снял шлем и показал свою белоснежную улыбку.
— Привет! А ты что на тренировку не собираешься?
— Тренировку? Я как бы…
— Садись! — приказным тоном сказал он.
— Я только отцу скажу.
— Потом скажешь. Поехали…
И мы поехали. Снова крепко обхватила его торс, придвинулась к нему, как можно ближе. Так было теплее. Намного теплее.
Все было как обычно. Лео, Дэн и Джексон, будто и не было никакого скандала с Левицкой.
И я играла. Лишь иногда поднимала голову, переводила взгляд на Джексона. Он одобрительно кивал.
В отличие от радостных лиц группы «Дива» у меня был осенний вайб. Охватила грусть, нахлынула тоска, а в голове только и звучало: «Левицкая, Левицкая, Левицкая…»
Джексон дотронулся до моего плеча и словно угадал мои мысли:
— Не парься.
Легко сказать. Просто это надо пережить. Минута позора и ты на высоте.
— Что ты собралась играть? — спросил Джексон, когда Лео и Дэн ушли. Он приблизился ко мне и я почувствовала, как он дышал мне в затылок. — Опять что-нибудь с постсоветского пространства?
Знала, о чем он говорил. Он говорил о предстоящем мероприятии в «Два рояля», одной из участниц этого мероприятия была я.
— Как на счет Баха или Моцарта?
Он усмехнулся.
— Ладно, подумай еще и удиви их всех.
И как бы я не оттягивала, этот день настал. В «Два рояля» пришли даже с другой школы. Все столики заняты. Смех, голоса, но атмосфера не располагала.
— Попробуй только сбеги, — сказал Джексон и легко толкнул меня в спину.
Сделала шаг вперед, вся шумиха утихла, десятки глаз смотрели на меня. Я обернулась, серьезный взгляд Джексона заставил меня развернуться и подойти ближе к роялю, где меня уже ждала Левицкая. У нее был классный лук. Даже в моих когда-то уже неудобных линзах (все же привыкаешь ко всему) сложно не заметить, как она выделялась из всей толпы. Мятного цвета укороченное худи, широкие штаны «Wide Leg», завершали ее образ крутые кеды. Ах, да! Как же я могла забыть про модные серьги-кольца «конго». Наверное, каждая девчонка в нашем классе хотела такие серьги, а у Левицкой они были. Короче она подготовилась. А я в своем вязаном бежевом свитере, растянутом до самых колен, казалось, выгляжу нелепо.