Небо над океаном
Шрифт:
Я нервно сглотнула.
— Правда? — слезы перестали катиться по щекам.
Она легко улыбнулась. Так по-доброму и искренне.
— Конечно правда, — ее голос прозвучал убедительно, у меня сразу отпали сомнения.
— Спасибо, даже не знаю, как вас благодарить.
Когда вышла на улицу постоянно думала о ее словах. Позвонила или нет? Так переживала, мое сердце уходило в пятки, особенно когда переступила порог собственного дома.
Мне хотелось хоть немного пострадать. Исполнить какую-нибудь слезоточивую серенаду, смотреть в окно, как с почерневших деревьев падали желтые листья
— Учительница твоя звонила. Сказала, что у тебя талант. Просила с тобой дополнительно позаниматься, — сказал отец, когда я прошла на кухню.
Он встал из-за стола, вышел в коридор и снял куртку с вешалки.
— Смотри, я за тобой слежу, — он наставил указательный палец. Взгляд у него такой суровый, будто перед ним снова стояла рота провинившихся солдат. Все так налажали, теперь предстоят исравительные работы.
Дверь скрипнула, он вышел во двор. Я тяжело вздохнула, опустив плечи. Какое-то время смотрела в пол, думая о всякой ерунде. Почему мы с отцом не завели кота или собаку? Ах, да! Из-за частых переездов, так говорил отец. Хотя я не видела ничего плохого в том, чтобы домашнему питомцу путешествовать вместе с нами.
Как же сложно… Почему отцу так сложно понять, что я хочу заниматься музыкой? Хочу играть в группе Джексона, а он даже слышать об этом не хочет, не смотря на то, что мы выступили хорошо.
Когда я почистила зубы, легла в кровать, тут же подумала о Джексоне. Мне хотелось заболеть снова, хотелось, чтобы он снова влез в мое окно и мы вместе смотрели жутко страшный фильм. Это чувство переполняло, ломая все стереотипы. Забыть, не думать, стереть. Не понимала как это возможно если я сначала встречу его в школе, затем на тренировке, а после он проведет меня домой.
На самом деле наш план с Ольгой Рудольфовной провалился, бы если не дополнительные занятия. После уроков у меня оставался час до тренировки и я проводила его в кабинете музыки. Затем я ехала в Парус. Точнее теперь Джексон подвозил меня на своем мотоцикле и это почти видел весь класс.
— Учись Лебедева! Смотри Лебедева! — слова Киры бумерангом летели в ее адрес.
— А ты смотри, чтобы на тебя случайно не свалилось на голову ведро с краской. Не отмоешься Волкова! Не отмоешься…, - Лебедева пыталась язвить, но после того, как ей Кира сказала, что ее рейтинг скатился ниже плинтуса Лебедевой неделю не было в школе. Возможно это и хорошо, что она взяла перерыв, но если честно я не ожидала, что так получится.
Вчера после уроков меня оставила Ирина Викторовна. Она очень интересовалась передала ли я записку Джексону, как она и просила. Я быстро моргала, сжимая в руках простой карандаш, не зная что ей ответить.
— Понимаете Ирина Викторовна…
— Она ее не передала, — в классе неожиданно появилась Катя. Хотя в
— Так что произошло? — Ирина Викторовна сидела за своим письменным столом и вопросительно смотрела на меня.
— Она ее потеряла, — отозвалась Катя.
— Катерина, я сейчас не с тобой разговариваю. Будь любезна не встревай в разговор и выйди из класса.
— Ирина Викторовна, просто хотела сказать…
— Я разберусь сама. Иди.
Катя ушла опустив голову вниз, волоча за собой сумку со сменной обувью. Похоже ее настроение резко сменилось на негативное. Позитивный смайл превратился в негативного. Такого фиолетового с черными рожками. Я продолжала молчать. Ирина Викторовна взяла меня за руку и сказала, что у меня синяки под глазами. Похоже со всей этой суетой я совсем не высыпаюсь.
Глава 32
— Ты не высыпаешься?
— Нет, все хорошо.
— Все же я так не думаю, — она отрицательно закачала головой.
В какой-то степени она права. Я старалась много тренироваться, делать уроки, но если честно на уроки оставалось все меньше и меньше времени. Мое стремление к учебе не угасало, просто теперь мои мысли заполнял Джексон и музыка.
Но я действительно не чувствовала усталости, потому что каждая репетиция приносила свои плоды. Стало лучше получаться, гаммы и экзерсисы звучали чисто. У меня появилась уверенность, что я могу сыграть сложное произведение. Настолько сложное, что еще недавно мне не хватало смелости об этом даже думать.
За короткое время я многому научилась. Мне нельзя было сдаваться. Мне нужно идти только вперёд. Так учила меня бабушка, хотя на самом деле нервы были на пределе и синяки под глазами… Да, теперь они ещё долго не исчезнут.
Все ждали осенних каникул, мы с Джексоном строили планы. Он составлял график и по сути пришлось бы сутками пропадать бы на базе.
Меня это устраивало, но вот моего отца не очень. Спасало то, что в последнее время он пропадал на работе. Отец приходил расстроенный, уставший, к сожалению мне приходилось пользоваться этим.
— Это очень хорошо, что ты так быстро влилась в коллектив и успеваешь по всем урокам, — продолжила Ирина Викторовна. — А на счёт записки, нужно было сразу подойти и все рассказать.
— Извините. Мне очень жаль, что так вышло.
Она улыбнулась и сказала, что я должна больше высыпаться.
В среду, на дополнительном занятии с Оксаной Рудольфовной я совсем не ожидала увидеть отца. В школу он приходил крайне редко, причин для этого не было. Сегодня он меня удивил. Он стоял на пороге кабинета музыки в своем военном костюме и берцах, начисленных до зеркального блеска.
При виде его Оксана Рудольфовна приспустила очки, отец замер на пороге. Они смотрели друг другу в глаза и молчали. В один момент мне показалось, что тут явно кто-то лишний. Этот кто-то именно я.
— Здравствуйте, — сказала она и отложила в сторону нотные тетради.
— Здрасте, здрасте.
— Я за Женей, — он замялся.
— А Женичка ещё занимается.
— Ясно, — хотел ее пораньше сегодня забрать.
Меня? Пораньше? Я удивлённо смотрела на отца, быстро хлопая ресницами, когда он не сводил взгляда с Оксаны Рудольфовны.