Небо над Ораном
Шрифт:
— Что? — рявкнул Алекс.
Потом он понял, что на них смотрят не только десятки людей, стоявших в очереди, но и двое гражданских гвардейцев, изучая их с чрезмерным интересом. Все по опыту знали, что привлекать интерес этой милитаризованной полиции ни в коем случае не следует. Тем более, что их реальным бизнесом была контрабанда, и они везли груз, спрятанный за фальшивой переборкой в трюме судна.
— Идем, — приказал капитан, и, опустив головы, они продолжили свой путь к соседней улице Куатро-Сантос, где пара ветхих бочек живописно обрамляла
Интерьер маленького бара напоминал старый подвал: прохлада пещеры, гостеприимная темнота и пронизывающий запах кислого вина (не сказать что неприятный) — все это вызывало ощущение домашнего уюта. Впечатление пребывания в подвале создавалось тем, что помещение едва освещалось парой прикрученных масляных ламп. Несколько пустых крючков, жестких, как сталактиты, свисали с потолка. В течение многих лет к этим крючкам прикрепляли ветчину, салями и копченые колбасы; теперь не было даже шнуров на память.
Несколько бочек, подобных уличным, служили столами, а почерневшая деревянная стойка, покрытая неправильно вырезанными сердцами и стрелами, отделяла винные бочки с написанными на них мелом ценами от местной клиентуры. В это время та была представлена единственным посетителем — человеком в форме торгового флота, с седыми волосами и короткой прической. Он сидел на вращающемся табурете сбоку, уставившись на полупустой бокал вина, стоявший на стойке.
Затем появилась Лола, женщина неопределенного возраста, но ближе к сорока, чем к тридцати, почти такая же худощавая, как большинство картахенцев, но чьи блестящие черные глаза и пышные изгибы, которые в этот день подчеркивались обтягивающим красным платьем, сделали ее настоящей местной достопримечательностью. Вдова морского лейтенанта, давно уже относившая траур, она расточала подмигивания и вкрадчивые взгляды, извиняясь за разбавленное вино, и немало моряков приходило в эту таверну только для того, чтобы поговорить с ней.
— Глазам не верю! — при виде их воскликнула она, озарив окружающих своей легендарной улыбкой. — Ты так давно не приходил ко мне, что я подумала — не утопили ли тебя англичане или немцы.
— Не преувеличивай, — ответил Райли, взяв ее руку для поцелуя. — Мы не были здесь месяц.
— Два, — поправила его Лола, подняв два пальца.
— В самом деле? — Он повернулся к своей команде, которая кивками подтвердила слова Лолы.
— И долго вы собираетесь быть в Картахене? — спросила трактирщица, кокетливо взглянув на капитана.
— Это зависит.
— От чего?
— Как хорошо ты ко мне отнесешься, — вставил Джек, воспользовавшись представившейся возможностью.
Лола взглянула на полнотелого моряка и сердобольно одарила его улыбкой.
— Я всегда хорошо к тебе отношусь, — заявила она.
Галисиец подмигнул ей:
— Не так хорошо, как хотелось бы.
Улыбка трактирщицы превратилась в усталую ухмылку.
— Ну и как идут дела? — спросил Райли, прислонившись к стойке.
Картахенка развела руки и склонила голову в сторону
— Сам видишь. — Она фыркнула. — Если бы не он, я бы уже пошла домой.
Моряк за барной стойкой оторвался от созерцания стакана и посмотрел на женщину, являя угловатое лицо, глаза цвета индиго и ухоженные усы, вышедшие из моды лет тридцать назад.
— А куда еще мне пойти в это время в воскресенье? — хрипло запротестовал он и протянул руку капитану. — Альфонсо Перес-Реверте к вашим услугам.
— Александр Райли, — представился в ответ капитан. — А это мой экипаж.
Мужчина оглянулся, пожелав рассеянно «добрый день» необычной команде.
— Вы откуда? Англичане?
Алекс сделал двусмысленный жест в воздухе, как всякий раз, когда ему задавали этот вопрос, и ответил:
— Отсюда и оттуда.
— Понятно... — солгал Перес-Реверте, с опаской глядя на крупного мужчину, на толстяка с густой бородой, улыбающуюся молодую женщину и меланхоличного мулата, державшего ее за руку. — И куда вы путь держите?
— На самом деле, никуда. Мы только что выгрузились и будем стоять и ждать, пока не получим какую-нибудь работу.
Моряк фыркнул из-под усов:
— Что ж, желаю удачи. — С кривой усмешкой он поднял свой бокал. — Здесь все мертво. Я месяцами ждал, что что-то появится, но этот послевоенный период губителен. Торговля почти исчезла, а война в Европе только усложняет ситуацию.
Райли пожал плечами:
— Тем не менее, всегда что-то всплывает.
— Что ж, извините, но я не разделяю вашего оптимизма...
Прежде чем Перес-Реверте закончил фразу, в помещение вошел мужчина в дорогом сером двубортном костюме, снял шляпу и остановился в дверях. Он с сомнением окинул взглядом серых глаз присутствующих и, наконец, обратился к человеку в форме торгового флота с безошибочно узнаваемым акцентом — отчасти английским, а отчасти кадисским — уроженцев Гибралтара.
— Добрый день. Я ищу капитана Александра Райли.
Моряк, все еще держа в руке бокал вина, кивнул подбородком в сторону Райли.
— Кто вы? – с подозрением спросил капитан «Пингаррона», думая о контрабанде, которая все еще была спрятана за переборкой грузового трюма.
—Николас Палермо.
Только тут Райли заметил, что у парня, стоявшего перед ним, разные глаза — один зеленый и один синий. Эффект был потрясающим. Под тонкими усами новоприбывшего появилась ухмылка, показавшая, что он знал, какую реакцию вызывали его глаза.
— Чем могу вам помочь... сеньор Палермо?
— Я хочу нанять вас. Есть кое-какая работа.
В устах гибралтарца это могло означать только одно.
— Понимаю, — пробормотал Райли. — Что ж, присядьте с нами за бокалом вина, — он жестом попросил Лолу обслужить их, — а затем мы поговорим о делах.
Новоприбывший посмотрел на вино, которое Лола наливала в расставленные на стойке стаканы так сосредоточенно, как будто она разливала по мензуркам соляную кислоту.
— На это нет времени, — возразил он.