Небо принадлежит нам
Шрифт:
Анна всмотрелась вдаль.
– Но для этого нужно пересечь поле, – возразила она. – А ты погляди, что там творится.
Тут только мы заметили, что к детишкам присоединились звери, точнее, взрослые в скверно сшитых костюмах льва, тигра и панды – этакие страшилы, которых выгнали из Диснейленда.
Дети выстроились в шеренгу. Судя по всему, начиналось вручение каких-то призов.
– Что там происходит? – спросила Анна.
– Награждение, наверное.
– Это я понимаю, но животные-то тут при чем?
Я молча пожал плечами.
– Жуткие они какие-то, – произнесла она.
– Животные или дети?
– Животные.
Я пригляделся. И действительно: застывшие на пушистых мордах улыбки производили весьма зловещее впечатление.
– Немало их там собралось, – заметил я.
– И не говори, – настороженно поддакнула Анна.
– Ну так что – рискнем? – предложил я, спрыгивая со стены.
– Нет, – запротестовала она. – Нельзя вот так пробежать через все поле, Роб, – там ведь идет официальное мероприятие.
– Не арестуют же нас за это.
– А вдруг?
– Короче, ты как хочешь, а я пошел. – Я оглянулся, ожидая, что она последует за мной. – Лучше уж быть арестованным, чем изжаренным на солнце.
С этими словами я побежал вперед, но Анна – нет. Она по-прежнему в нерешительности топталась у края площадки, словно перед ней был бассейн и она все никак не могла собраться с духом, чтобы в него прыгнуть.
Без помех добежав до навеса, я махнул ей рукой: давай, мол, сюда, – и она осторожно ступила на поле. Решив, что если идти спокойным шагом, то никто ее не заметит, она не спеша двинулась в мою сторону. Однако ее нервозность отразилась и на походке – было в ней что-то неестественное, что сразу бросалось в глаза. И не только мне. Ведущий с микрофоном в руке вдруг замолк, и все присутствующие – дети, родители и звери – разом повернулись и уставились на Анну.
Осознав, что невольно оказалась в центре всеобщего внимания, Анна вежливо улыбнулась – и быстро засеменила прочь. В этих шортах и блузке ее можно было бы запросто принять за подростка. Так же, видимо, решил и огромный оранжевый тигр: он настиг ее в центральном круге поля, обхватил своими лапищами и потащил к остальным детям. Я засмеялся, предвкушая, как она сейчас начнет отбиваться, но ошибся: Анна – вежливая, кроткая Анна – послушно встала в очередь.
После вручения детей поздравляли звери. Даже отсюда я видел ужас на лице Анны. С медалью на шее она переходила из одних пушистых объятий в другие, но сама ни разу никого не обняла. А когда медведь попытался примостить голову у нее на плече, она отскочила от него как ошпаренная.
После поздравлений дети побежали к своим гордым родителям, а Анна, сконфуженно улыбаясь, пошла ко мне. Щеки у нее раскраснелись, а к блузке прилипли комочки разноцветного ворса.
– Ну ты даешь, – засмеялся я. – Это что вообще было?
Анна захихикала и вытерла лоб:
– Я запаниковала. Не знала, что мне делать. Этот тигр не оставил мне шанса.
– А почему просто не ушла? – Я протянул ей термос
– Не знаю. Я встала в шеренгу, а потом… было уже слишком поздно уходить… И хватит смеяться. – Она насупилась. – Вовсе это не смешно.
– Еще как смешно.
– Ну, если только самую малость. Кстати, это все из-за тебя!
– Это еще почему?
– Потому что это ты погнал меня через поле. Ты просто идиот, – сказала она, отхлебывая из термоса. – Сбылся мой самый страшный кошмар – меня обнимали на людях.
– Да еще и животные.
– Вот именно.
Мы сидели в тени, наслаждаясь прохладой, и я знал, что люблю ее – так сильно, что сильнее уже невозможно. Она умела посмеяться над собой. И еще я знал, что мне до конца жизни не забыть укоризненного взгляда, которым она наградила того не в меру резвого медведя.
Стоял очередной изнуряюще жаркий день. Захватив с собой бутылку вина и несколько сэндвичей, мы отправились на реку Кэм. Берега были окутаны маревом, словно утренний туман решил сегодня задержаться; в одном из кафе играли на пианино, и до нас доносились отзвуки джазовой мелодии.
– Сколько можно с ней возиться? – спросила Анна.
На последние деньги, оставшиеся от кредита, я купил цифровую камеру и несколько объективов.
– Еще чуть-чуть, – ответил я, копаясь в настройках: никак не мог понять, как изменить скорость затвора.
– Ну правда, хватит направлять ее на меня. Я себя чувствую моделью.
– А ты и похожа на модель, – заявил я и сфотографировал ее. Она показала мне язык и развернулась к реке, вытянув ноги.
– Ну и как успехи? – словно невзначай спросила она.
– В чем?
– В поисках работы.
– А. Разослал резюме в пару-тройку компаний, но ответа пока нет. Тебе подлить?
Анна накрыла ладошкой свой пластиковый стаканчик и отрицательно помотала головой. Я плеснул себе немного вина.
– Ты будто и не беспокоишься вовсе.
Я пожал плечами:
– А чего мне беспокоиться?
Анна поджала губы: верный признак того, что она с чем-то не согласна.
– Ты написал всего-навсего в несколько компаний, я же – в пятнадцать, из которых только пять предложили мне работу.
– А остальные десять что сказали?
– Ничего, – ответила она. Вид у нее был какой-то отрешенный: она даже не поняла, что я пошутил. – И это раздражает. Могли бы хоть что-нибудь ответить.
В последнее время ее вдруг стали волновать мои планы на будущее. Ее саму ждало место в какой-то бухгалтерской конторе в Сити, а у меня никакой ясности не было, поэтому она начала задавать вопросы: что ты собираешься делать дальше? может, поедешь со мной в Лондон и там поищешь работу?
Честно говоря, поиск работы заботил меня в последнюю очередь: все мои мысли занимали карты – живые карты с исчерпывающими данными о местности; карты, создать которые было бы под силу любому подростку с ноутбуком и профилем на «Майспэйс».