Небо в кармане 2!
Шрифт:
Выше не полез, ни к чему пока. Мотор на этой высоте работает ровно и устойчиво, поведение и управляемость самолёта никаких нареканий не вызывает. О чём я в блокнотик и записал. Можно снижаться…
Глава 21
Обороты на малый газ, ручку даже не трогал — самолёт сам нос опустил и вниз заскользил. Мне лишь остаётся направление этого снижения выбирать и в нужный момент подворачивать на требуемый курс. Так сходу и сел. На пробеге заглушил двигатель, перекрыл подачу топлива, выключил
Тринклер поддержал за руку, помог с крыла на землю спуститься. Ничего на это говорить не стал, да и куда мне самому в этакой тесноте было спрыгивать?
— Константин Романович, почему у самолёта столько посторонних? — выговаривал чуть позже Изотову.
— Да какие же это посторонние? — удивился полковник. — Все офицеры, к тому же слушатели Воздухоплавательной школы!
— Вот именно что слушатели Школы, а не наши с вами подчинённые, — разозлился на подобное головотяпство со стороны жандарма. Сколько не говорю с ним про бдительность, а всё бесполезно.
— Вот, Николай Дмитриевич, сами смотрите, — Изотов подтянул свою сумку, раскрыл, достал из неё тонкую пачечку исписанной бумаги и протянул мне. — Прошу вас. Берите, берите!
— Что это? — читаю верхний листок и удивляюсь. Это же рапорт о переводе из Школы Воздухоплавания в наше, то есть моё, подчинение! Поднимаю глаза на Изотова и уточняю. — Они все такие?
— Все до одного! — кивает Константин Романович.
— Откуда они у вас? — спрашиваю, потому что знаю, не могли все эти офицеры отдать свои рапорты жандарму. Не дружат армейцы с этим ведомством.
— Подполковник Кованько передал. Завалили его слушатели с самого утра обращениями о переводе. Что с ними делать, он не знает, вот и передал мне. И что теперь нам с ними делать прикажете?
— Все рапорты рассмотрим обязательно, — после короткого раздумья отвечаю. Немного преждевременно в свете моего скорого отъезда, но никуда не денешься, придётся намекать Государю об организации лётной Школы. Пусть думает и принимает решение, пока я в командировке буду находиться. — Но, позже. А пока все они для нас являются посторонними лицами. А что это значит? А значит только то, что находиться здесь, рядом с самолётом, не имеют никакого права. Командуйте, ваше высокоблагородие…
Утро следующего дня началось с ожидания…
Лежу на брезентовом чехле под крылом, гляжу на облака и вспоминаю вчерашний день. Точнее, вторую его половину. Изотов не взял на себя смелость лично доложить Его Императорскому Величеству о моём предложении со Школой, решил спрятаться за моей широкой спиной. Пришлось самому ехать в Гатчину и самому же обо всём докладывать. И о проведённых лётных испытаниях, конечно же, тоже.
Кроме Государя в кабинете присутствовали великий
Нет, сначала я доложил об испытаниях, а уже потом обо всём остальном. И вот тогда-то и началось самое интересное. Как для меня лично, так и для будущего всей Империи, надеюсь.
Государь сначала не понял, с чего бы это я так озаботился созданием нового учебного заведения, ведь по молодости лет мне о подобном вообще думать рановато, но выложенная на стол кучка офицерских рапортов заставила его по новому взглянуть на этот вопрос.
Александр Александрович ознакомился с каждым рапортом, ни одного не пропустил. Впрочем, ничего страшного бы не случилось, если бы и пропустил. Они все словно под одну копирку написаны.
— Ознакомьтесь, прошу, — передвинул пачку великому князю и министру, молча подождал. пока они просмотрят каждую бумагу и только тогда спросил. — Что вы на это скажете?
— Предложение открыть лётную Школу здесь, в Гатчине, интересное, — как и ожидалось, первым высказался великий князь. — Вон сколько желающих появилось! Но меня интересуют несколько вопросов. Кто будет их учить? Чему? Потребуются учебные пособия, а где их взять? И на чём слушатели Школы будут учиться летать?
Думаете, Государь ответил на все эти вопросы? Как бы не так! Все трое тут же перевели взгляды на меня. И даже Изотов за моей спиной, я это чувствовал, буровил своими глазами мой затылок…
Пришлось вдумчиво, но коротко отвечать на каждый из этих вопросов:
— Учить лётному делу придётся мне…
Сказал и тут же услышал тихое хмыканье и последующее резкое возражение Куропаткина:
— А не слишком ли вы молоды, чтобы преподавать офицерам сию науку? Не скрою, каким-то чудесным образом вам удаётся строить замечательные самолёты. А что с теорией? Насколько я знаю, вы же только что надели юнкерские погоны и ещё ни на одно занятие в училище не ходили? Откуда у вас появятся эти знания?
Возраст, что бы его! Очень уж я молодо выгляжу. Да и не только выгляжу, я и на самом деле очень молод. И пока нигде не учился. Значит, по мнению всех присутствующих, и знаний у меня быть не может! А ведь наверняка знают и о сданных мною вступительных экзаменах в училище лично Валевачеву, и о приезде по мою душу Жуковского. И о последующем от него приглашении в Москву тоже им известно, я в этом просто уверен. Так что отвечать?
— Пригласите преподавать Жуковского. Уверен, он вам не откажет.
— Уже не раз профессора, — усмехнулся и выделил голосом звание Жуковского государь. — Приглашали. Уж сколько раз предлагали ему перебраться в столицу, и всё впустую. За всё время он из своей Москвы только один раз и выбирался. Да и то лишь ради встречи с вами, князь. Кстати, с его слов, он был очень сильно удивлён столь высоким уровнем ваших знаний. Настолько, что даже сам предлагал вам перебраться к нему в Москву, не правда ли?
— Правда, Ваше Императорское Величество, — вздохнул я.