Небо в кармане 3
Шрифт:
— Не знаю, как ты, — говорил один франт другому, при этом искоса поглядывая в нашу сторону. — А я ни одного дня этого выступления не пропущу в надежде снять на фотокамеру нечто подобное прошлогодней сенсации.
— Ты про упавший на Дворцовую площадь аэроплан? — в свою очередь покосился на нас второй господин. Правда, в отличие от своего товарища постарался проделать это незаметно.
— Да! — восторженно воскликнул первый. — Представляешь, сколько может стоить такой кадр? Озолочусь!
— На чужой смерти заработать хочешь? — его товарищ отступил на полшага.
— Работа у нас такая, —
— Удачи тебе не пожелаю, — покачал головой второй господин. — Не хочу, чтобы этот прекрасный морозный день омрачился подобным происшествием. Да ещё в присутствии императорской семьи.
— То-то и оно! — азартно воскликнул первый. — Ты просто не понимаешь. Представь себе разбитый аэроплан, перепаханная при падении с небес чёрная земля, алые капли крови на белом снегу и позади всего этого великолепия Его величество в парадном мундире. Да у меня такое фото с руками за любую цену оторвут. Тем более, я уже знаю, кто больше всех заплатить сможет…
Дальше слушать не стал, оглянулся, поманил к себе одного из охраняющих наш ангар жандармов и указал на первого журналюгу:
— Этого убрать и проследить, чтобы сей нежелательной персоны и близко к ипподрому не было.
Младший чин приложил руку к серой форменной шапке, развернулся «на каблуке» и, придерживая рукой саблю, ринулся исполнять приказание. Я же остался на месте и проследил за тем, чтобы мой приказ был исполнен со всем тщанием. На вопли уводимого прочь журналиста не обратил никакого внимания. Да, потом наверняка будет скандал, в прессе появится несколько разгромных статей, но на фоне предстоящего действа всё это окажется сущей мелочью, нелепицей. Тем более, у нас самих существует договорённость с организаторами об освещении результатов шоу в нужном мне свете. Так что пусть на себя пеняет господин журналист, на свой несдержанный язык. За сказанные вслух слова всегда ответ держать надо…
— Николай Дмитриевич, вы ли это? — игривый и такой знакомый голос за спиной заставил вздрогнуть и оглянуться. С трудом подавил в себе желание юркнуть в ангар. Ну не убегать же?
— Я, Анна Алексеевна, я, — повернулся к подошедшей Катанаевой. Поклонился сопровождающим её дамам.
— Николай Дмитриевич, позвольте представить вам моих хороших знакомых, — баронесса не замечает моего явного недовольства и продолжает представление. Понятно же, что на публику играет, вон сколько в нашу сторону сейчас любопытных глаз направлено. Пикантную остроту моменту придаёт моё нежелание разговаривать. Но Катанаевой моё нежелание побоку.
Раскланиваюсь в ответ, представляюсь сам. Правила этикета того требуют, и ничего с этим не поделать. Иначе общество скажет своё «фи», и меня просто прекратят принимать. Наверное. Проверять на собственной шкуре нет никакого желания, поэтому просто терплю. И жандармов на помощь не позовёшь по той же самой причине. Да и вижу же, что подошедшие дамы так и стреляют глазками в сторону великого князя. Ну-ну.
Пришлось и мне в его сторону глянуть разок-другой, чего он не мог не заметить. И соответственно обратил внимание на мои жалостливые гримасы, которые я ему тайно подавал, когда был точно уверен, что
Александр Михайлович в первый момент здорово озадачился. Удивление на его лице было настолько явным, что даже девицы смутились, на свой счёт его приняли. Но, не ушли. А вот великий князь сообразил, в чём тут дело и подошёл. На радость девицам. Ну и мне, само собой. И принял удар на себя, позволяя мне отойти в сторону. Но не вышло.
— Николай Дмитриевич, вы уже нас покидаете? — обратила внимание на мою ретираду подруга Катанаевой. Вроде бы как какая-то княгиня, не запомнил. Уж слишком раздражён был. Хотя девица примечательная во всех отношениях. Не было бы тут Катанаевой, я бы ух!
— Увы, — поклонился. — Небо зовёт.
— Вы такой храбрый молодой человек, — с придыханием в голосе громко прошептала ещё одна девушка из этой компании жеманниц.
А вот тут Александр Михайлович не выдержал и решил показать девицам, кто тут на самом деле главный и пригласил их пройти к самолёту и посмотреть на запуск мотора. Думаете, кто-то отказался? Как бы не так. Окружили великого князя и под восторженные охи и ахи потопали вслед за мной.
Забрался в кабину, посмотрел на сидевшего в своём кресле пассажира — ишь как замёрз. Заиндевел весь, даже не шевелится. Скосил глаза на стоявших у крыла гостей и…
А ведь они мне помогут! И я демонстративно откинул в стороны привязные ремни, бухнув железом замков по дереву. Ещё и выпрямился на сиденье, подбородок задрал. А вот на пассажире ремни демонстративно проверил под восхищёнными взглядами барышень и девиц.
— А парашют? — не удержался от вопроса великий князь, неосознанно подыгрывая мне в этот момент.
— Зачем он мне? — усмехнулся. — Я покидать самолёт в небе не собираюсь.
Поправил шарф, длинный свободный конец за спину отбросил. Пусть на ветру развевается, внимание привлекает.
Запустился, прогрел мотор. Утро морозное, он уже подостыть успел. Так-то мы его уже прогревали, но говорю же, морозец. Поднял руку, запросил выруливание. Техники тут же колодки убрали, любопытных дамочек вместе с великим князем в сторону вежливо оттеснили. Ну и разрешили выруливать. Поехали.
Дальше всё просто. Взлёт, виражи над полем влево и вправо. Змейка горизонтальная и вертикальная. Потом несколько снижений к земле и проход над ипподромом на бреющем. Даже мне были слышны восторженные крики разгорячённой публики. Дальше крутая «свечка», набор высоты, вывод в горизонт и тут же перевод на снижение с максимально возможным креном, и…
— Смотрите! Смотрите! — выкрикнул кто-то из публики на трибунах.
Дружный «Ах» раздался над полем. Трибуны замерли. От самолёта отделилась маленькая чёрная фигурка и медленно-медленно начала падать вниз, бестолково размахивая руками и ногами. Взвизгнула какая-то барышня и резко замолчала. То там, то тут попадали в обморок особо впечатлительные барышни. А фигурка всё летела и летела к земле…
Глава 18
Замерли трибуны, тишина плотным покрывалом окутала ипподром. И в этой вязкой тишине стрекотал высоко вверху самолётик, и летела к земле маленькая фигурка с развевающимся на шее длинным белым шарфом.