Небо в огне
Шрифт:
— У Ящера отъемся… — буркнул тиверец. — Ты мне лучше вот что скажи: пока ты тут в Киеве посадничал, кто из заморских послов выезжал из города?
— Слушай, давай завтра, а? — скривился Добрыня. — А то у меня после этого самого «посадничания» до сих пор голова кругом идет. Я тебя утром сам разышу, и подробно поведаю кто куда выезжал, когда, и сколько раз по пути останавливался по… не за столом будет сказано.
Велигой пробормотал что-то маловразумительное и бесцеремонно стибрив с Алешиной тарелки еще один огурец растворился в пляске света и тени. Попович обиженно хмыкнул и вновь ринулся
— Совсем с ума сошел… — покачал головой Добрыня. — Эдак скоро на собственную тень будет с самострелом кидаться.
Владимир задумчиво отхлебнул вина, унизанные перстнями пальцы непроизвольно теребили чуб.
— Иногда его верность меня пугает… — сказал он тихо. — Слыхал я байку про одного верного пса…
— Что за история? — оторвался от тарелки Муромец.
— Грустная сказка, — Добрыня изящными движениями отделил куропаточью ногу, обмакнул в горчицу. — Про старого волхва и его собаку. Рассказать?
Муромец кивнул, тут же опрокинул в бездонное пузо полкувшина пива и уселся поудобнее, попутно спихнув с лавки кого-то из бояр. Попович тоже пододвинулся поближе, многие из сидевших за соседними столами тоже стали потихонечку приближаться к рассказчику. Владимир откинулся в кресле, пристроив чашу на подлокотник и устало прикрыв глаза.
Добрыня дождался, когда внимание слушателей достигнет наивысшего накала, и неспешно начал рассказ.
— Жил-был старый мудрый волхв. — молвил он негромко, чтобы за соседними столами невольно поутихли, прислушиваясь. — И был у него верный пес. В свое время старый ведун заметил на улице голодного, замерзшего щенка, пожалел его, взял домой, обогрел, накормил да и оставил жить у себя. Щенок вырос, превратился в большого, сильного, умного пса. Он души не чаял в старом волхве, сторожил его дом, оберегал от ночных татей, смело бросался на тех, кому не посчастливилось обидеть старика. Волхв тоже любил пса, отдавал ему лучшие куски со своего стола, холил и лелеял…
— Замечательная сказка, — довольно прогудел уже слегка захмелевший Илья. — На этом можно и остановиться — люблю, когда все хорошо кончается…
— Могу и закончить, — пожал плечами Добрыня. — Да только сказка от этого лучше не станет, потому как если бы все было так хорошо и прекрасно, то ее вообще бы не было.
— Ладно, давай, сказывай дальше, — махнул рукой Илья, скорчив недовольную рожу. — Просто я тебя знаю — у тебя в конце рассказа всегда либо все умирают, либо женятся, а это один хрен — одинаково нудно.
— Замолчи, Илья, — Алеша беззлобно ткнул старого богатыря в бок. — Уж в этом сказе герои точно не переженяться…
Громовой хохот огласил Золотую Палату, вздрогнули потолочные балки, колыхнулось пламя светильников. Улыбнулся даже Владимир — одними губами. Он знал, чем заканчивается сказка.
— Смех смехом, — Добрыня обмыл всплеск веселья добрым глотком стоялого меда, — а между тем жили волхв и пес душа в душу, без обид и раздоров… Но вот со временем стал старик замечать, что с собакой твориться что-то неладное. То лай поднимет среди ночи, то рычит на прохожих из-за плетня… Раньше приходили к волхву люди за советом али какой другой помощью, а то и просто проведать мудрого старца, и пес всегда встречал приветливо и дружелюбно
— С ума сошел, — буркнул Илья. — Али взбесился.
— Заткнись ты! — шикнул на него Алеша. — Ну и что дальше то было?
Добрыня отхлебнул еще меда, подождал, пока отрок наполнит чашу до краев, и только тогда продолжил рассказ.
— Долго думал старый волхв, что же случилось с верным другом. Думал-думал, да только чужая душа, как известно, потемки…
— А тем более собачья, — поддакнул Муромец. — Продолжай.
— Продолжаю, — недовольно скривился Добрыня. — А еще раз перебьешь…
— Не буду, не буду! — замахал руками Илья. — Давай, не тяни кота…
Добрыня собрался с мыслями, вздохнул, в вновь повел плавную нить рассказа.
— Одно было ясно мудрому старцу: если раньше пес бросался только на тех, кто явился со злом в душе, то теперь он бросался на всех подряд. Что двигало им? Ревность? Или просто теперь он видел врага во всяком ЧУЖОМ?
— Совсем как наш Велигой… — прошептал Муромец и тут же зажал рот ладонью.
Но Добрыня не обратил на это внимания.
— Долго старый волхв не решался ничего предпринять — пес был ему дорог, как родной. Но когда зверь однажды чуть не загрыз человека…
Богатырь отхлебнул из чаши, утерся поданным рушником, и быстро, на одном дыхании закончил.
— И тогда старый волхв выгнал его из дому.
На мгновение воцарилось молчание. Муромец ошеломленно хлопал глазами, донельзя удивленный таким странным концом, Попович крепко приложился к кружке, и лишь Владимир все так же неподвижно сидел полуприкрыв глаза и задумчиво водя пальцем по ободку чаши.
— И это все? — разочарованно вымолвил наконец Илья. — Тьфу ты, Добрыня, ну и сказочки у тебя…
— Не я ее сочинил, — пожал плечами богатырь. — Рассказал все, как слышал.
— Странная сказка… — медленно проговорил Владимир, поднял чашу и вновь поставил на подлокотник, едва пригубив ароматной влаги. — И грустная. Как жизнь…
— Тьфу!!! — Илья шарахнул кружкой по столу, аж посуда подпрыгнула и столешница возмущенно загудела. — Да когда это жизнь грустной была? Тьфу! Кто это такое сказки сочиняет?
С другого конца палаты отчетливо донесся скрип открываемых дверей, там возбужденно загомонили. Владамир заметил, как настороженно обернулся Добрыня, а двое «кречетов», до того скрывавшихся в тени у стен, быстро и плавно переместились поближе ко входу. Князю показалось, что в одном из них он узнал Велигоя.
Верный пес как всегда на чеку, охраняет покой хозяина…
— Нет, ну кто ж это такую глупость удумал? — возмущался меж те Илья. — Кто такие вредные сказы выдумывает? Изловить бы мерзавца, да треснуть хорошенько промеж рогов, чтобы дурь повылетела…
Добрыня, не оборачиваясь, сделал странный жест, напряженно выглядывая сквозь чад факелов, что же происходит у дверей. Затем медленно повернулся к Муромцу.
— Вот ты сейчас поди, и тресни, — хмыкнул он, кивнув за спину, в сторону дверей.