Небо в подарок

Штаний Любовь В.

– Еще чего! Разозлилась, это - да. А испугаться не успела. Пушистики вступились. Тот, который у тебя на плече, так и вовсе грудью на защиту встал.

Торадин с откровенным уважением посмотрел на раздувшегося от важности крылатика и осторожно погладит его. Забавно, но поклон ничего против не имел. Наоборот - почти сразу же раздалось довольное мурлыканье.

– Ну ты и трактор!
– восхитилась я громкостью и глубиной урчанья.
– Надеюсь, хоть не храпишь.

– Кать, а что за история с поклоном Урага?
– приобняв за плечи,

повел меня к столу капитан.

И вот насколько холодно он говорил с психологом, настолько тепло и нежно сейчас обратится ко мне.

– Да ну этого крокодила оборзевшего!
– Я извлекла из волос живую и довольную донельзя новогоднюю игрушку.
– Совсем замучит маленького. У него даже глаз не было, представляешь?

– С трудом.
– рассматривая синего поклонника, отозвался капитан.
– А что такое крокодил?

– Это такая рептилия на Земле. Очень на Урага похожа.

– Значит, наш психолог - крокодил по-вашему?

– Да какой он крокодил, если козел! Вонючка рогатая.

– Кать...
– Капитан явно пришел в замешательство, - Ты хорошо себя чувствуешь? Рога у Ддвара.

– А то я не в курсе! Но если крокодил - козел, то тут ничего не попишешь. Да бес с ним... Не хочу нервы себе трепать, тем более ты ужин принес. Не будем портить аппетит.

Торадин покосился на коротенький диванчик, явно сравнивая его с двумя другими

– Это тот самый?
– тихо спросил, ссаживая крылатика на пол.

– Рука не поднялась его убрать, - смущенно призналась, залезая с ногами на подарок «Капли».

– Почему?
– Мужчина прищурился и чуть склонил голову на бок.

– По кочану. Садись уже.

Он довольно улыбнулся, кивнул и многозначительно глянул на пушистиков. Те, словно по команде, поднялись в воздух и взлетели. Секунда - и разноцветная компания оккупировала соседний диван, а капитан сел рядом со мной.

Интересно, а почему мои питомцы так слушаются Торадина? И вроде тот ничего особенного для этого не делает, а поклоны, кажется, готовы клином летать или свиньей топать, если он пожелает. Да они даже меня слушают с меньшей готовностью и... и почему-то меня это греет. Злить должно, а все внутри поет. Что за идиотизм, ей-богу...

Лагортианин вручил мне тарелку, полную незнакомой на вид каши, пахнущей мясом.

– Кушай и спать, - наливая зеленовато-желтого сока в широкий стакан, напутствовал мужчина.

– Присоединяйся, - цапнув со стола вторую ложку, всучила ее Торадину.
– Почему, кстати, все блюда в единственном экземпляре? Оговаривался ужин на двоих.

– Так вышло, - замялся.
– Я собирал еду. когда получил сигнал от Капли, что у тебя опять гости...

– Ясно. Спасибо за поспешность. Хорошо хоть ложки две.

Подвинувшись ближе к Торадину, чтоб ему к тарелке не тянуться, принялась за еду. Поколебавшись мгновение, мужчина последовал моему примеру. Правду говорят: «Аппетит приходит во время еды». Минут пятнадцать мы с энтузиазмом уничтожали снедь, и только когда на столе

не осталось ни крошки, я выдохнула:

– Все! Еще кусочек и я просто лопну. Соберешь меня в ведерочко?

– Катя?

– Ой, не ужасайся. Это - всего лишь шутка, но до кровати я не дойду.
– Усталость навалилась внезапно и оглушающе-неотвратимо.
– Ты такой теплый, уютный... Можно, я на тебе немножко посплю?

Меня осторожно обняли. Уже проваливаясь в сон и обнимая Торадина, вспомнила:

– Ой! Совсем из головы вылетело, - зевнув, кивнула пушистикам: - Принесите одежку, а? Пожалуйста...

К сожалению, посмотреть на реакцию лагортианина не довелось. Плечо под щекой было таким уютным, теплым, завораживающе по-мужски надежными... почему-то почти родным.

– Приятных тебе снов.
– пожелала и, зевнув, закрыла глаза.
– Сказочной ночи...

Катя уже не видела, как открылась дверь в спальню... Как Торадин бережно перенес и уложил девушку на широкую кровать... Как поклоны покорно оставили лагортианина и землянку вдвоем... Как беззвучно расселись над дверью в малой гостиной... Как исчезла эта самая дверь...

И, конечно, землянка не слышала, как капитан, натянув борцовку, опустился на кровать и, глянув на медленно сливающуюся со стеной дверь, тихо прошептал:

– Обожаю этот корабль.

Комнату затопила темнота, и только за окном едва слышно ворчливо шептал нечто убаюкивающее океан, да мерцало над головой бездонное небо. «Капля» удовлетворенно вздохнула, но этого не слышала не только Катя. Звездолетам несвойственно демонстрировать эмоции. Тем более, их у космических кораблей не бывает. У всех, кроме «Капли»...

Часть 18. Ароматическая

«Капля» плыла в безвоздушном мерцании космоса и тихо улыбалась про себя, впитывая пронзительные эмоции своих подопечных. Док лихорадочно строчил отчет и с замиранием сердца ожидал результатов анализа крови, взятой у капитана. Сам Торадин тихо млел от лучистого счастья, доверчиво сопящего у него на плече.

Ддвар «отдыхал» в стацкамере, рядом с которой отмытая от рагу Айя в компании четверки поклонов решала, как быть дальше. Ураг натирал помятое горло заживляющей мазью и тяжело переживал потерю объекта наблюдений. Лишуг заступил на смену и, спустившись в техотсек, пропал для мира, погрузившись в разборку четырнадцатого движка. Лайен отмокал в ванной и самозабвенно радовался отсутствию скучен...

Все были заняты своими важными или не очень делами. Никто не заметил, как в центральный коридор медленно вползло нечто. Тихо шипя, и припадая брюхом к полу, оно двинулось на поиски.

Очнувшись, Ддвар уже потянулся было к мутноватожелтой крышке капсулы, но пальцы замерли в сантиметре от нее.

– Как ты мог! Я же... а ты с Епть!

Всхлипы и горестные причитания лагортианки остановили движение демона. О чем она? Последнее воспоминание - алые глаза обезумевшего Торадина и Каюк, преспокойно зовущая капитана ужинать.