Небожитель

Шалена Олена

Мне от его слов стало больно. Он прав — я не причем.

— А я тебя люблю, — чуть слышно призналась я. — И хочу, что бы ты был счастлив. Если для этого нужно наступить себе на горло, поменять простыни и постелить новые для твоего счастья с другой женщиной, то я это сделаю. Вернее сделала. Вот такая вот правда.

Он молчал и вглядывался в меня, а потом поднял и усадил себе на колени, крепко обняв.

— Давай-ка, я тебе расскажу кое-что. Я действительно долгое время любил Морган, но это было давно. Мы с ней как черное и белое как половинки одного целого, и именно поэтому так хорошо друг друга понимаем, именно поэтому мне было так легко полюбить ее, но когда она стала сердцем

дракона, когда нашла собственную гармонию, которой у нее не было до этого… мне так же легко разлюбить ее. Она действительно часть моей жизни и я, правда, ее люблю, но как родного человека, а не как женщину с которой хотел бы создать семью. Когда я увидел ее портрет в твоих руках мне было неприятно не то, что ты на него смотришь… мне было неприятно вспоминать, что я любил гармонию и вражду, которая ее порождала, а не женщину. Если бы я любил Морган, неужели бы я прятал ее изображение в темный угол? Я бы повесил на самом видном месте… — он погладил мои волосы. — А ты… Как только тебя увидел, ты изменила мою жизнь. Словно маленький, но такой желанный паразит, заразила меня любовью к себе. Я каждый раз, что-то думаю о тебе, предполагаю… а ты меня ошарашиваешь — либо бутылкой по голове, либо поцелуем, либо бегством. Я никогда не знаю, чего ждать, — он усмехнулся. — А еще я с тобой счастлив. По-настоящему и не могу этого объяснить. Я могу тебе сказать, как устроен мир и как изменить его под себя, но об этом меня просто не спрашивай… Морган первая догадалась, что к чему, поэтому и приехала. Она с тобой хотела познакомится! А дверь я не закрыл, что бы выпроводить ее поскорее. Вы с ней похожи только в одном — обе любопытные.

— Но она такая красивая!!!

— Возможно, но мне нравишься ты. Небожитель не смотрит на внешность, потому что легко может ее изменить, — его глаза, в которые я смотрела вдруг посинели, а потом снова позеленели. — Вот так вот. Взять хотя бы Маришку — она от природы рыжая со светло-голубыми глазами и россыпью веснушек.

— Не может быть!

— Может, а я… покажу тебе как-нибудь, — усмехнулся он.

— Сейчас! — возмутилась я.

— Потом, — нежно сказал он мне: — Видишь, у меня шрама не щеке почти нет.

Я тоже поразилась этой перемене.

— Его в свое время оставила Морган, а именно при первой встрече, — усмехнулся он. — В этом и разница между вами.

— Как это? Тем, что я не расквасила тебе лицо?!?

— Ты меня вообще убила!!! — взорвался смехом он.

Я потерялась.

— Всю жизнь буду видеть эту картину перед глазами, — понуро ответила я.

— Я не про Ли, — засмеялся он. — Я про то, как ты в меня выстрелила!

— Но ты же не пострадал! Это царапина! Ты так говорил!!! — в ужасе воскликнула я.

— Прошла по сердцу! Не был бы я небожителем, мотала бы срок, милая, — он сказал это на зековском жаргоне, а я рассмеялась.

— Не говори так, — сказала я и положила ему голову на плечо.

— В том то и разница между вами: она оставила шрам на щеке, а ты… — он взял мою руку и приложил к груди, где слышались уверенные удары. — А ты — на сердце. Я любил не ее, а саму идею, — он поправил мою прядку, а мне не хотелось думать, какое воронье гнездо у меня на голове. — Уж слишком идеальной она казалась кандидатурой. А в тебе я люблю не идеальность, а тебя саму. Да я умер за нее, но скорее за себя. Мне надоело так жить и это оказалось неплохим выходом… — сказал он задумчиво, а потом всмотрелся в мои глаза, от чего я задрожала всем телом, но меня тут же крепче обняли: — За нее я умер, а для тебя — буду жить.

Глава 20. Дружить нельзя расстаться

Проснувшись,

я поняла, что что-то не так… Пару раз моргнув, сообразила, в чем дело — не сработал будильник. Неужели не поставила? Я вскочила с постели и тут же заметила, что на новом диване спит незнакомая девушка, я присмотрелась, и тут на меня волной нахлынули воспоминания. Начала бить мелкая дрожь, а потом пришли судороги, я взревела и опять бросилась на постель, колотя кулаком ни в чем не повинную подушку.

С болью смешалась злость на судьбу и на него, за глупую смерть. Ему всего-то и нужно было — выстрелить! Во всех голливудских фильмах так делают, но… почему в реальности иначе? Он же небожитель! Он не должен был умереть!!!

Я почувствовала, как мои волосы гладит теплая рука:

— Ну, тихо, — успокаивал нежный женский голос. — Все будет хорошо.

— Не будет, — плакала я. — Кириги мертв.

— Но нельзя же так убиваться, — ласково возразила Маришка.

— Больше ничего не могу, — призналась я, опять задушили рыдания.

Я честно пыталась успокоиться, но приступы продолжались, а глаза не высыхали. Маришка приносила то чай, то еду, то сладости, но ничего не хотелось. Единственное, от чего не отказалась — простая вода. Конечно! Столько выплакать!

В момент затишья я услышала, как гостья разговаривает по телефону:

— Мам, я думала, ты все уладила… — шептала Маришка на кухне, думая, что я не слышу. Подождав ответа, она продолжила: — Я понимаю, что это должна быть его воля, но на нее страшно смотреть. Она плачет не переставая, — снова молчание, а потом жуткий шепот: — Я боюсь, как бы она ничего с собой не сделала, — пауза. — Понятно. Не отойду не на минуту.

Мне безразличны ее страхи. Я знала, что это не выход, родители не заслужили, хотя желание жить действительно пропало. Но нужно искать силы, бороться, иначе все слишком просто. И так каждый день. Есть кое-что выше, чем страдания — люди, для которых стоит жить. Несмотря на всю боль, пожирающую изнутри.

Когда Маришка в очередной раз принесла чай, я заставила себя выпить. "Нужно просто пережить", — повторяла я мантру, надеясь, что однажды поверю в нее.

Маришка сдержала данное матери обещание. Она не отходила от меня ни на шаг, а я пыталась найти смысл сущего. Часто сидела в Интернете просто потому, что там нет ни единой ассоциации с Кириги. Он не признавал книги, а такие зомбяшники как всемирная паутина и телевиденье — и подавно. Я и сама не заметила, как написала статью об отмывании денег. Информация требовала выхода, и он нашелся.

С блондинкой, посилившейся в моем доме, мы почти не разговаривали, несмотря на то, что квартира очень маленькая. Слишком тяжело говорить с небожителем о… обо всем. Прошло несколько безумно долгих дней, но однажды я решилась:

— Маришка? — позвала я, проглотив ком в горле.

— Да?

— Меня кое-что беспокоит, — девушка тут же нахмурилась. — Не подумай… у меня вопрос. Мафия все еще за мной охотиться?

— Нет, — ответила та с облегчением. На секунду замолчала и я поняла, что она хотела сказать о Кириги, но промолчала. — Мама, то есть Кэтрин, все уладила.

— Понятно, — сказала я. Как тут раздался звонок в дверь. Мы аж подпрыгнули. Никто не ожидал гостей.

— Кто это? — опасливо спросила я, вспомнив, что могли прийти родители или брат…

Вместо ответа, Маришка встала и подошла к двери. Коснувшись ручки, она помедлила, а затем дверь распахнулась, на пороге появился знакомый парень. Именно с ним Алинка столкнулась в подворотне, а второй раз я видела его в компании Кэтрин Форест.

— Привет, девицы-красавицы! Чего сидим в светлице, на улицу не ходим? — улыбнулся он и вручил по букету.