Нечаянная для волка-одиночки
Шрифт:
Да, я была горда собой, что смогла сделать ту ловушку, что углядела в глубине неширокого, но достаточно глубокого ручья, ту рыбину. И я верила, что она обязательно попадется. Потому что другой еды нет, а от голода меня уже покачивает.
— Из ручья?
— Да, я сплела ловушку.
— Эту рыбу нельзя ловить. Она ядовита.
От осознания, что была на волосок от гибели, прослушала, что он говорил после этой шокировавшей меня фразы. Какое счастье, что он очнулся именно сейчас! И пусть у меня опять на ужин будет только вода. Для разнообразия — горячая. Засевшую в голове мысль неожиданно для себя высказала вслух.
— Значит, мы опять остались без ужина. Здесь в окрестностях есть хоть что-то съедобное?
Видимо,
— Прости… Мне стыдно признаться, что мы несколько неправильно начали наше знакомство. Я должен был представиться первым. В свое оправдание могу сказать, что вспомнил, кто я и как меня зовут, уже после того, как осознал, что у меня кроме имени ничего не осталось в этой жизни.
А мне-то как было стыдно, когда поняла, что натворила, пока была в шкуре белой волчицы. До той истерики, что накрыла меня посреди чужого леса, я не плакала лет пять, точно. Даже от боли. Злилась, иногда уходила в молчанку, но стискивала зубы и искала выход. Находила. И снова улыбалась. Даже тогда, когда прогнала от себя того, в кого была влюблена без памяти. Мне нельзя было быть слабой. Я себе это запретила. Слабые не выживают. А я хотела жить, не смотря ни на что. Я оторвала взгляд от куста за окном и перевела взгляд на все еще неподвижно лежащего на тюфяке мужчину. Сердце не сбилось с ритма, даже когда заметила, что он пробует разработать остамевшие мышцы правой руки.
— Но имя-то осталось. У меня ведь тоже нет ничего, кроме имени. — Он, по крайней мере, одет прилично, а на мне жалкие остатки некогда красивого платья. Я, конечно, набралась смелости и простирнула его в ледяной воде ручья, но целее оно от этого не стало.
— Элройд. Друзья звали Ройдом. Жена — Элом. Жена погибла. Друг… Считает меня ее убийцей.
— Тебе важно, чтобы я это знала?
— Да.
— А если я считаю иначе? Думаю, твоей вины в ее гибели нет.— Его бред был почти бессвязным, но я умела думать. Сам того не подозревая, он раскрыл мне всю картину произошедшего в его доме. И передал все эмоции, что пережил тогда. Я едва удержалась, чтобы не назвать его жену по имени и не спросить, каков в этом мире статус его друга.
— Есть. Я не должен был оставлять ее одну.
— Она взрослая женщина, а не маленький ребенок.
— Мужчина обязан защитить свою семью. Это закон. Ее брат и мой друг, теперь уже бывший друг, передал мне обязанность по ее защите. Слишком многих оборотней не устраивала молодость правителя. Моя вина в том, что я просмотрел предателя в собственной стае. А значит, и гибель Миры на моей совести. И закончим разговор. Теперь твоя очередь назвать имя.
Я едва сдержалась, чтобы не присвистнуть от удивления. Какой же статус был у него, если правителя этого мира Рой называет сокращенным именем. Ой! Как я его назвала? Фух, хорошо, что только про себя. Так. Теперь о себе.
— Отец назвал меня Милорадой. Имя и для нашего мира не очень привычное. Друзья звали Радой, я и сама так представлялась при знакомстве.
— Я могу причислить себя к друзьям? Или лучше пользоваться полным именем?
— Тебе важно стать мне другом? — Кто о чем, а я пытаюсь определить его приоритеты. Что он потребует взамен помощи, в которой я нуждалась. Раз уж проболталась о своей неспособности выжить в этом лесу в-одиночку. Но следующая фраза меня мало успокоила. Что значит, больше, чем друг? И в чем соврал?
Но подумать об этом не успела. С мастерством фокусника Рой словно из воздуха вынимал мешочки с крупой, пряностями, солью, сахаром. Потом на полу рядом
— Мне нужно было достать это все раньше, я не подумал, что свалюсь так скоро. Этого хватит на первое время? Свежее мясо было бы лучше, но из меня охотник пока никакой. Ты хоть готовить-то умеешь, иномирянка? — Его попытка улыбнуться была немного кривой, но такой теплой и обнадеживающей, что я не сразу поняла, что прозвучавшая шутка содержит вопрос.
— А? Д-да, конечно. Я же тебе рассказывала. — Но меня уже не слышали. Мужчина… Элройд снова впал в беспамятство.
Осторожно, боясь вспугнуть собственную фобию, подошла ближе. Жар не вернулся. Человек просто спал. Думать о нем, как об оборотне и о том самом черном волке, я пока не была готова.
Глава 19.
Он открыл глаза, абсолютно не помня, когда, как и, главное, зачем забрал с кровати у девчонки тюфяк, чтобы устроится спать возле печи. В глотке пересохло, словно он прошел сквозь Мертвую пустошь. Даже не прошел, пробежал. Мышцы гудели, как после долгой изнурительной тренировки. Попытался встать, чтобы выпить хотя бы пару глотков воды, но тело ему не подчинялось.
Мерзкая слабость вырвала злой стон из груди. Какая-то тряпка сползла на глаза, мешая увидеть хоть что-то еще кроме тлеющих в печи углей и края тюфяка.
Поверх тряпки он почувствовал почти невесомое касание.
— Слава Богу, жар спал. — Голос Элройд узнал. И теперь не был уверен, что уже вернулся в реальность. Именно этот голос с чуть тревожными нотками принадлежал той, что боялась каждого его лишнего шага в ее сторону. Тряпка съехала, и их взгляды встретились. Ее серо-зеленые, покрасневшие от недосыпания, и его, цвета гречишного меда, чуть выгоревшие от недавно отступившей горячки. Она не отшатнулась в ужасе, как сделала бы это раньше. Наоборот, взгляд из тревожного стал радостно-удивленным, а губы чуть тронула улыбка. — Выжил. Наверное, пить хочешь. Я сейчас подам.
Теперь обзору ничего не мешало, и он мог видеть, как девушка торопливо схватила кружку и плеснула в нее из полного кувшина. Элройд подумал, что принести ему весь кувшин было бы правильнее, но высказать просьбу не получилось — почти присохший к небу язык ему не подчинялся.
Девичья рука осторожно приподняла его голову. «А ведь говорила, что нельзя…» Кружка коснулась губ. Ледяная вода живительным ручейком пробежала по языку и промочила, наконец, горло. Он глотал благодатную влагу и наслаждался ее вкусом. Ровно до тех пор, пока не увидел снова глаза девушки. Она явно терпела боль. И боролась со страхом внутри себя. Минуты ушли на осознание и констатацию факта: она не лгала. Может быть чего-то и утаила, но не солгала в главном. И он сделал свои выводы. В ее жизни еще не было мужчин. Его истинная в человеческой ипостаси невинна. И у той белой он тоже был первым. Это открытие в другой ситуации могло бы его обрадовать. А сейчас… Между ними была огромная пропасть. Из ее страха и боли, из его вины и горя, из его воспоминаний, которые навалились новой тяжестью, из понимания, что этой девочке он ничего не сможет предложить. Он никто для этого мира. Бывший альфа, бывший муж, бывший так и не состоявшийся отец, бывший друг, бывший … А вот тут он едва не ошибся. Его волк был жив. Элройд почти на грани сознания чувствовал присутствие зверя. Слаб, но жив. И это было невероятно. Тот барьер, что он сгоряча поставил для спокойствия девчонки, вполне мог убить зверя. Запрет на использование магии сразу после оборота существовал не на пустом месте. Хотя, он понимал и то, что еще пару месяцев в шкуре волка, и его, Элройда, уже бы не было. Был бы волк. Просто зверь. Сильный, одинокий хищник, неспособный к обратному обороту.