Нечаянная мелодия ночи

Сазанович Елена Ивановна

Пока я таращилась на него, угадывая биографию, он старался побыстрее допить свой кофе. Зайчиком меня уже не называл и всячески старался на меня не смотреть, чтобы не дай бог, не дать повода. Он явно решил, что я активно плету на него сети. И отчасти был прав.

Я мгновенно сообразила, что с ним следует играть в открытую. Просто набиться в подружки такого красавчика не выйдет. Он, наверняка, избалован девушками, а я не самая красивая и привлекательная из них. Поэтому я тут же перешла к делу. Сама не ожидая, что оно пойдет, как по маслу.

– Сразу тебе

говорю, в тебя я влюбляться не собираюсь, – вдруг ляпнула я, и он от неожиданности чуть не вылил горячий кофе на свою протертую джинсовую куртку. – Мне не нравятся слишком уж красивые. И слишком уж похожие на Тома Круза.

Он с недоверием смотрел на меня. Пожалуй, он был уверен, что красавчики нравятся всем.

– И я не тетенька с киностудии, предлагающая тебе главную роль в кино.

Ему вполне понравилась моя откровенность. И он даже робко улыбнулся.

– А я бы не отказался от главной роли.

– В таком случае тебе выпал шанс. И, возможно, тебе скоро не только главную роль предложат, но еще и золотые горы впридачу. Но для начала нужна репетиция.

И я довольно подробно ему обрисовала суть дела. И он уже никуда не собирался уходить. И уже сам откровенно и с любопытством поглядывал на меня.

– Не самая это благородная роль, – вдруг сказал он.

И я нахмурилась. Мне конечно понравилось, что он не умер от счастья в предвкушении возможности подцепить телезвезду. Но с другой стороны его положительность могла усложнить задачу.

– Понимаешь, – не знаю почему, но мне не хотелось выглядеть в его глазах этакой наглой и ушлой девкой. – Понимаешь, Денис. Ну, все не так, как я тебе рассказала. Вернее, ты понял меня не так. Главное здесь не напакостить ей. Главное – это помочь моему брату. А ради брата… Ну, если хочешь, ради брата я могу пойти не на самые благородные поступки. Но, конечно, это не значит, что на это должен пойти и ты.

– Конечно не значит. Тем более, что он не мой брат. Но я тебе помогу.

Я не ожидала такого быстрого согласия. И недоуменно посмотрела на него.

– Почему?

Он пожал плечами. Он сам не знал почему.

– Может быть, потому, что я тебе не понравился. Я не привык к такому. И мне хочется узнать тебя поближе.

Меньше всего не свете мне хотелось узнать его поближе. Разве могут быть близкие отношения с таким красавчиком? Они ведь наверняка закончатся трагично. Чувство самосохранение взяло вверх. И уже я попыталась смыться. И сказала ему, что я все придумала и вообще, чтобы он не обращал внимания на мой бред. И в душе я благодарила бога, что не назвала фамилию Риты.

– Ну погоди, зайчик…

Это еще не хватало, чтобы он теперь называл меня зайчиком. Меня, взрослую и умудренную жизненным опытом!

– Погоди, ты меня не правильно поняла. Да ты и не в моем вкусе, честное слово. Ты слишком умная. Я терпеть не могу умных.

Я убедила себя, что поверила Денису. Я убедила себя, что сама в него никогда не влюблюсь. И на этом почти успокоилась. Хотя что-то мне подсказывало, что эта история будет не такой уж простой.

А он мне

потом долго рассказывал о себе. И мне нравилось его слушать. И я убеждалась, что он действительно находка. Он во всем превосходил брата. Он был младше, красивее, беднее и судьба его была гораздо трагичнее. В колонии он безусловно не был, но сознался что подворовывал в детстве. У меня на глазах чуть ли не появились слезы, слушая историю несчастного мальчика-сорванца, которого бросил отец. Но безусловно его историю мне пришлось подредактировать, дабы он смог преподнести ее Рите в ореоле трудной, но романтичной жизни. Я тут же посоветовала, чтобы он подворовывал в театре, а не в магазине. Это придаст некоторую интеллектуальность его образу. Мальчик с детства мечтал о сцене, но вынужден был воровать номерки в храме Мельпомены.

Отца – хама и гуляку – я тут же заменила на погибшего летчика, вспомнив свое детство.

Маму вообще следовало убрать, поскольку мне нужен был сирота.

В общем получился вполне трагико-романтичный образ. К тому же Денис в детстве дрался, защищая слабых. А в юности несколько раз поступал в театральный, но туда брали исключительно «по блату». А теперь он шастает без работы и еще чуть-чуть – и может плохо кончить.

В принципе много врать не пришлось. Почти все было правдой.

– А как на счет сердца? – он постучал себя по груди, где должно находиться сердце. Возможно, оно там и было.

– На счет любви? – я пожала плечами. – Ну, возможно, ты был один раз влюблен. И очень сильно. Но она оказалась разбалованной, богатенькой доченькой. Поиграла и жестоко бросила. И ты чуть не покончил собой.

Это уже была почти моя история.

– Я что – сумасшедший?

Я вздохнула и посмотрела на пушистую елку. На ней зажглись огни. И они мерцали в полумраке зала.

– К сожалению, теперь мало встретишь сумасшедших.

– Понятно, – он кивнул, – значит это ты чуть не покончила из-за любви?

– А вот это – не твое дело. А даже если и так, то очень этим горжусь.

– Ты мне нравишься, зайчик.

– А ты мне – нет, – уверенно ответила я, уже зная что лгу.

Сердце мое колотилось. От третьей чашки кофе бросило в жар. Я раскраснелась. Мои глаза сверкали гневом. Я хотела себя защитить.

– Знаешь, я хотел бы тебя всегда защищать. У меня раньше никогда такого не было с девчонками. А ты… А тебя почему-то хочется защищать.

– У меня есть для этого старший брат, – отрезала я.

– Ты ему уже не нужна.

– Это неправда, – мои губы дрожали. Мне было больно. – Это неправда…

А потом он меня провожал домой. И по пути вдруг слепил мне маленького снеговичка. И протянул. Я бережно взяла его в ладони. Он был трогательный, некрасивый и грустный.

– Он похож на тебя, зайчик.

Я готова была расплакаться. И чтобы не сделать этого резко повернулась и пошла прочь. Быстро-быстро. Я почти уже бежала.

– Светка! – услышала я громкое позади себя. – Светка, я хочу, чтобы ты знала, я терпеть не могу взрослых, богатых и особенно телеведущих.