Нечаянная мелодия ночи
Шрифт:
– Он хороший парень, – упрямо сказала я. – Очень хороший.
– Он слишком хорош собой, чтобы быть очень хорошим, – спокойно ответил Игнат.
– Ты же можешь совмещать эти два качества. Ты и красивый и хороший.
– Это для тебя, Светка. Потому что я твой брат. Но как знать… Для других… Вспомни хотя бы Полину.
– Ну, тогда, скажи мне все! – я повернулась к Игнату и вцепилась в его плечи. – Ну, скажи, что он тебе не нравится, что он плохой мальчик, что он слишком беден и слишком неудачлив, чтобы его чувства были искренними… Скажи все, что ты думаешь!
– Ты
– Все собираются замуж, когда влюблены. Но это еще ничего не значит.
Игнат улыбнулся. И я вдруг подумала, что это первая его улыбка за нашу встречу. И я вдруг заметила, что он похудел и в его взгляде – неприкрытая тоска. И мне вдруг захотелось ему сказать, давай сбежим отсюда. Здесь чудесное место, здесь люди, которых мы любим. Но… Здесь мы не будем счастливы. Потому что мы никогда не понимали счастье. И когда оно приходило, нам всегда хотелось большего. Что для нас счастье – это всего лишь путь к счастью. Его предвкушение, его легкое прикосновение. Но только не завоевание. Обладание для нас – это боль. Мы были несчастливы.
Позади нас, в комнате послышались голоса. Мы одновременно резко оглянулись. Денис и Рита оживленно о чем-то болтали. И, распахнув дверь балкона, потащили нас в дом. Я почти упала в объятия Дениса. Он был очень сильным, очень теплым и от него пахло почему-то хвоей. И я внезапно успокоилась. Я его любила. И эта тоска, которую я почувствовала находясь рядом с братом, мне показалась предвзятой, надуманной. И впервые я поняла, что мой брат мне стал приносить боль. И впервые мне показалось, что только Денис может спасти меня от этой непонятной тоски и этого непонятного одиночества. Денис, который, казалось, все перенял от Игната, кроме его непонятной, вечно скрываемой от всех грусти. Я не хотела больше угадывать грусть брата. Я хотела любить Дениса.
Я мельком посмотрела на Игната. Его лицо озаряла искренняя открытая улыбка. Его прежняя улыбка, которой он мне давно уже не улыбался. Он целовал Риту. И он был счастлив. И счастлив тоже почему-то без меня.
Елку мы решили наряжать в нашей с Денисом комнате. Это решение возникло как само собой разумеющееся, поскольку с момента приезда в нашей комнате сразу же возник хаос. И разбитые игрушки, дождик и другая елочная мишура здесь были вполне кстати. Рита отказалась участвовать в украшении и наблюдала за нами со стороны, примостившись с ногами на диване и затягиваясь сигаретой. Иногда я оборачивалась к ней, чтобы что-то спросить, чтобы дать понять, что она не одинока. И каждый раз наталкивалась на ее взгляд, устремленный на Дениса. Оценивающий, страстный взгляд влюбленной женщины. Взляд охотницы.
– Рита! – громко окликала я ее. – Как вы думаете, этот красный шар будет смотреться у верхушки или внизу?
– Что? – непонимающе переспрашивала она. – Ах, да! Впрочем, мне все равно.
Возможно, ей и было все равно по поводу елочных украшений. Но далеко не все равно в отношении моего парня.
Игнат, казалось, ничего не замечал. Он, как в детстве, радовался предстоящему празднику. Стрелял надо мной хлопушкой и разбивал игрушки на счастье. А мне уже было не до смеха. И не терпелось остаться с
Наконец елка была наряжена. Сверкала гирляндами и огоньками. Пахла морозом и хвоей. Она была великолепна. Но сегодня почему-то меньше всего напоминала мне о детстве. Она была чужой. И мне казалось, что мы вскоре будем отмечать чужой, незнакомый нам праздник.
Вечер мы решили провести в баре, который находился недалеко, в главном корпусе дома отдыха. Я заявила, что мы подойдем с Денисом чуть-чуть позднее. И даже не собиралась объяснять почему. Наши мужчины недоуменно переглянулись. И только Рита посмотрела на меня свысока. Это был прежний взгляд самоуверенной победительницы. И мне он пришелся не по вкусу. Он мне говорил, что я все равно проиграю.
Мы остались с Денисом одни. В белом теплом свитере, черных джинсах, сияющий белозубой улыбкой и хитрющим взглядом, в котором прыгали маленькие чертики, он был особенно хорош. И я отметила, что у него подленький взгляд хорошенького, знающего себе цену мальчика. Ну, почти как у Тома Круза. А я никогда не жаловала слащавых мальчишек. И я подумала, что я очень глупая, раз решила, что Денис может меня любить. Игнат прав. Кто любит с такой смазливой безукоризненной внешностью. С такой внешностью можно только делать карьеру. И я сразу же подумала о Рите.
– Она уже тебе предлагала работу на телевидении? – я решила задать вопрос прямо в лоб. Чтобы не оставить времени ему на раздумье.
Он раздумывать и не собирался. Денис расхохотался во весь голос. И я недовольно заметила, что у него обезоруживающий смех.
– Ох, зайчик! Ты меня насмешила! Работу на телевидении! Кстати, больше всего на свете я терпеть не могу телевизионных теток. Они очень злые и все время делают вид, что чертовски умны и самостоятельны. Этакий подлый тип «железных леди». Зачем мне их ум и самостоятельность. Мне нравятся милые девочки, чуть-чуть грустные, чуть-чуть усталые от жизни. Кстати, ты была во всем права. Более того – она худшая из всех.
– Но это ей не помешало положить на тебя глаз.
– Ты так думаешь? – Денис махнул рукой. – Больше всего на свете я теперь сочувствую твоему брату. И мне его искренне жаль, потому что мне он нравится.
Я смотрела на этого парня. И ему верила. В конце-концов, что ему мешает завести интрижку с Ритой, если он этого действительно хочет. И какой смысл ему лгать? И словно в подтверждении искренности своих чувств, Денис крепко обнял меня. Потерся небритой щекой о мою щеку. И тихо сказал.
– Ты такой глупый, зайчик. Ты все время пытаешься что-нибудь усложнить. Зачем? Иногда мне кажется, что ты просто не хочешь нашей любви.
Я уткнулась носом в его плечо. И пробубнила.
– Нет, Денис. Я просто не хочу ее завершения.
17
В баре было по-праздничному оживленно и многолюдно. Почему-то пахло копченой рыбой. Куча подвыпивших бездельников толпились в танце, громко болтали и никак не могли дождаться пришествия Нового года. Который должен наступить только завтра ночью. Но, как всегда, все его заранее праздновали, убивая и пропивая время.