Нечаянные грезы
Шрифт:
Между тем Муся окончательно охмелела. Она хотела встать из-за стола, но качнулась и чуть не упала на ковер. Ухажер успел ее поддержать. Он повел ее в дальний конец зала, где стоял большой диван. Она улеглась на него с ногами, влепила звонкую пощечину своему спутнику, который, очевидно, хотел ее поцеловать, громко рассмеялась и затихла.
— А где твой отец? Почему он отпускает ее одну? Я бы ни за что не отпустил от себя такую сексапилку. Ни на шаг.
— Она своевольная. Она… Нет, мне кажется, все дело в том, что они
— Многие женщины получают от этого большое удовольствие.
— Но она не женщина, а богиня. Разве ты не видишь, что она не такая, как все?
Андрей ухмыльнулся. Дело в том, что Муся чем-то неуловимым напоминала ему его Карменситу. Он и хотел ее так же страстно, как когда-то давно хотел свою Карменситу. Он стиснул кулаки и напрягся. Карменсита умерла. И в этом виновата Маруся Берестова, она же Мэрилин Монро, женщина, ради которой все без исключения мужчины способны предать родную мамочку. Андрей знал, что стоит Марусе поманить его пальчиком, и он превратится в безвольную тряпку, о которую она будет вытирать ноги. А потому прежде, чем это случится, он должен ее убить.
— Да, такая бабенка может совершить переворот в жизни любого мужчины. Своего рода Октябрьскую революцию. Но этого нельзя допускать, понял? Мужчина при любом раскладе должен оставаться хозяином положения.
— Но я не хочу быть хозяином. Пускай Марыняша распоряжается моей судьбой по своему усмотрению. Если хочет, пускай вьет из меня веревки. Я сейчас пойду и скажу ей об этом.
— Постой. Это нужно делать на трезвую голову. Так ты говоришь, твоя мачеха не спит с твоим отцом? Тогда, спрашивается, с кем она спит? С тобой?
— А ты кто такой, чтоб выпытывать? Прокурор? — Алеша смотрел на Андрея почти враждебно. — Да чихать я на тебя собрался. И вообще весь прибор могу положить. Ты что, иностранец?
— Почему ты так решил?
— Сам не знаю. Но ты не похож на русского, хоть и говоришь совсем без акцента. У тебя мозги с целым лабиринтом каких-то подозрительно искривленных извилин. У русского человека не может быть таких мозгов… А ну-ка предъяви паспорт.
— Забыл дома. А ты что, из стукачей?
— Дурак ты, вот что я тебе скажу. И все равно я тебя уважаю. Знаешь, за что?
— Понятия не имею.
— У тебя хороший вкус. Я бы даже сказал — отменный. Потому что тебе тоже нравится моя Марыняша. Я обязательно приглашу тебя на нашу свадьбу. Хотя ты, дядя, наверняка боишься высоты.
— Ты летчик? — с неожиданным любопытством спросил Андрей.
— Потомственный. Мой дед тоже летал. Правда, на всяких тихоходных «тушках». Был воздушным извозчиком. А я… Впрочем, это военная тайна.
— Ты служишь в ВВС?
— Предположим. Что дальше?
— А то, что мы с тобой воздушные братья. —
— А, ты тоже любишь Блока. — Алеша вздохнул. — Знаешь, когда я в первый раз увидел Марыняшу, я понял, что она была героиней всех моих стихов. Но почему она поступила так странно? Как ты думаешь?
— Женщин всегда очень трудно понять. Но их нужно учить. Ты должен убить ее за это.
— Мою Марыняшу? Но я не смогу без нее жить! Да и зачем мне без нее жить? Нет, я ни за что не смогу убить мою Марыняшу.
— Значит, ты настоящий слабак. Если бы моя девушка вышла замуж за другого, я бы убил их обоих.
В данный момент Андрей безоговорочно верил в то, что смог бы убить свою Карменситу. Хотя эта мысль пришла ему в голову впервые.
— Нет, нет. Я прощаю ей все, что она сделала. Слышишь, Марыняшенька, я все тебе прощаю. — Он обращался в сторону дивана, на котором она спала. — Но иногда я вижу в кошмарах, как ты его целуешь, ласкаешь, и тогда… тогда мне кажется, что я способен пролить чью-то кровь.
Они распили еще бутылку, при этом почти совсем не пьянея. Скоро их попросили покинуть помещение — ресторан закрывался. Муся прошла в нескольких шагах от них, устало опираясь на руку пожилого мужчины. Она их не видела — в зале уже погасили свет. Возле входа ее ждала белая «Тойота», которая рванула с места, едва за Мусей захлопнулась дверца.
— Прощай, друг, — сказал Алеша и остановил синий «жигуленок». — Правда, у меня в кармане всего двадцать тысяч, но этого наверняка хватит. Я встречу ее у двери — они поедут через центр, а я знаю более короткий маршрут. Ты совершенно прав: я должен с ней серьезно поговорить. Может, еще увидимся.
Они обменялись рукопожатием, и Алеша хлопнул дверцей.
Спустя минуту Андрей поймал такси и велел водителю ехать следом за синим «жигуленком». Он решил действовать по обстоятельствам.
— Мама, почему ты не хочешь меня обнять? Ведь я твоя дочь… Ты даже оттолкнула меня, когда я хотела тебя поцеловать. Разве ты мне не рада?
— Нет. Ты не оправдала моих надежд. Я возлагала на тебя огромные надежды.
— Прости, что так вышло, мама. Мне хотелось найти счастья в любви.
— В любви его не бывает.
— Это очень жестоко, мама.
— Это правда. Ты была умненькой девочкой. Я хотела, чтобы ты поступила в университет и занималась наукой. Я надеялась гордиться тобой, а вместо этого я тебя стыжусь.