Нечеловеческий фактор

Головачев Василий Васильевич

– Иван!

– Брэк! – скомандовал Воеводин, озвучивая формулу отступления. – Михал, командуй своим.

Две фигуры – Воеводина и Грымова – вынырнули из трюма, перелетели через балюстраду. Но десантники замешкались, не услышав приказа своих командиров.

Воеводин перегнулся через перила.

– Михал, уходи, чёрт побери!

– Быстрее, быстрее! – выговорил Руслан, кусая губы.

– Я за ним, – приготовился прыгнуть в трюм Грымов.

Но Руслан ухватил его за руку, отбросил к стене балкона, крикнул изо всех сил:

– Она сейчас…

И

в этот момент «гора мха» нанесла удар!

Руслану показалось, что в голову вонзился солнечный протуберанец! Кровь в голове вскипела и брызнула во все стороны струями!

Он беззвучно завыл, хватаясь руками за шлем.

Послышались крики десантников, быстро смолкшие.

Протуберанец пробил голову навылет, но за мгновение до этого включился контур пси-защиты, способный отбить не очень мощный гипнотический импульс, а главное, возбудился подарок Веласкеса – психиаль, буквально взорвавшийся в кармашке на груди, и его психоэнергетическая вуалька ослабила пси-раппорт «мха» до почти безопасной величины.

Сознание померкло, но не отключилось.

Чувствуя себя так, будто он всплывает сквозь толщу густого дыма, Руслан схватил за руки Воеводина и Грымова, безвольно плавающих под потолком балкона, и поволок их к выходу.

Ещё дважды по голове били молоты пси-разрядов, но с каждым разом всё слабее и слабее, по мере того как он отдалялся от трюма.

Сколько времени он выбирался из глубин корабля – не запомнил. Зато выбрался обратно хоть и на автопилоте, но безошибочно.

В глаза брызнул свет прожекторов, к нему бросились белые фигуры спасателей, подхватили обездвиженных контрразведчиков.

Он с трудом выговорил:

– Пошлите… кибов… живым туда нельзя…

Ему помогли добраться до «Индевора», предложили поместить спутников в лазарет спейсера, однако Руслан потребовал доставить всех на борт «Грозного», что и было сделано.

Уже в метро лидера космофлота «Сокола» стало известно, что группа десанта и вместе с ней директор ФСБ Михал Вондлярский погибли. Впоследствии выяснилось, что пси-импульсы живой «горы мха» превратили мозг людей в желеобразное состояние, в «кашу», не способную поддерживать даже авторитмы сердца и лёгких. Восстанавливать было попросту нечего.

Глава 29

Прозрение

Ночное море фосфоресцировало, накрытое звёздным пологом.

Тишина стояла такая, что плеск редкой волны слышался на огромном расстоянии.

И вот в этой тишине фиолетово-чёрная поверхность, в оспинах света, расступилась, и оттуда беззвучно вынырнула голова кошмарного монстра, сплетённого из мха и гигантских насекомых…

Руслан подскочил на кровати и проснулся.

За окном и в самом деле царила ночь, тихая и лунная, свободная от каких-либо монстров и страхов. Шёл третий час по времени Зарайска. До утра было ещё далеко.

Он вяло слез с кровати, прошлёпал босыми ногами до бытблока, напился вкусной ключевой воды, доставленной капитаном Плетнёвым, лёг опять.

Но сон не шёл.

Перед глазами то и дело проявлялись картины путешествия по китайскому звездолёту, в памяти всплывали лица друзей, соткалось из света лицо Ярославы, и становилось невмоготу чувствовать своё бессилие, душой овладевали апатия и тоска, порождённые тем обстоятельством, что он не мог ни добиться свидания с женой, будучи объявленным в федеральный розыск, ни даже узнать, где она находится в данный момент.

Не знали этого и контрразведчики.

Побродив по комнатам, он включил ТВ и узнал, что Нобелевскую премию по литературе дали какому-то китайцу по имени Бо Инь. Усмехнулся про себя: уже давно никто не обращал внимания на церемонии вручения премии, так как шведские нобелевские академики, присуждавшие премии, как сто, и двести, и триста лет назад, делали это в угоду политике. Радовались премии только её получатели, в большинстве случаев неизвестные миру.

Писателя Бо Иня Руслан не читал, но судя по реакции Сети, его вообще никто не читал, и премию китайскому литератору вручили не за литературные достоинства его произведений, а в угоду Китайской империи, сменившей «лидера мира» – Соединённые Штаты Америки – в двадцать первом веке.

Подумав, он позвонил Грымову:

– Иван, извини, не разбудил?

Лицо полковника «Сокола» в объёме связи не дрогнуло, хотя где он в это время обретался, догадаться было трудно.

– Всё нормально.

– Как ты?

– Твоими молитвами. Степан Фомич передаёт тебе благодарность за то, что ты нас вытащил. – Грымов помолчал. – Я тоже. С меня магарыч.

– Да ладно, ерунда, – смутился Руслан.

– Не ерунда, было нанесено три пси-удара, но ты спас нас от самого опасного – второго, концентрированного. Первый был, как принято говорить, пристрелочным. Третий – добивающим.

– И что теперь?

– Вондлярского будут хоронить завтра, у него на родине, в пригороде Кракова.

– А… монстр?

– С ним возятся коммуникаторы ИВКа, пытаются установить контакт. Но это дохлое дело, разумом там не пахнет. – Грымов снова помолчал. – Я понимаю, что ты звонишь не для того, чтобы узнать о судьбе монстра. Однако где Ярослава, я пока сказать не могу. Работаем, ищем. Будут новости – позвоню, отдыхай.

Виом погас.

Руслан подогрел лунный мёд, пожевал орешки, запивая душистым напитком, собрался лечь спать, и в этот момент в прихожей мяукнул домофон.

Недоумевая, кто это может быть кроме капитана Плетнёва, командующего «эшелоном» прикрытия, Руслан подошёл к двери.

Из крохотного виомчика на него смотрело лицо Серджо Веласкеса.

– Пиццу заказывали?

– Что?! – Руслан вспомнил визит Ярославы, быстро поправился: – Д-да…

Веласкес в костюме пицц-пака появился через минуту.

– Тебя же убили, – пробормотал Руслан, закрывая за ним дверь.

– Ну, витса трудно убить, – невозмутимо ответил помощник Ярославы. – Повредили, конечно, но свои мозги я ношу не в голове. Возьми.