Нечеловеческий фактор
Шрифт:
Он протянул коробку.
Руслан машинально взял, сделал приглашающий жест.
– Проходи.
– Я на секунду. По моим сведениям, Ярослава сейчас на Кеплере. Там, где когда-то испытывали новый слим-модулятор. Лично секретарь Комбеза доставил.
– Сердюков?! Зачем?
– Этого я не знаю. Но их видели вместе – Бодху и Сердюкова, передай своим «соколам».
– Бодха и… Сердюков? Но ведь Бодха…
– Эмиссар Вируса, один из исполнительных координаторов. Кстати, доставил Ярославу
– Значит, он тоже?..
– Думайте, действуйте, пора. Понадоблюсь – звони. – Веласкес повернулся и исчез за дверью.
Только тогда Руслан вспомнил, что хотел поблагодарить витса за его подарок: психиаль, по сути, спас ему жизнь.
Он вернулся в гостиную, не замечая, что держит в руке коробку с пиццей, очнулся, бросил её на стол.
В голове поднялась мысленная метель, вспыхивали и гасли памятные лица, картины, пейзажи, истории, вспомнился Гастон Фюме, затем директор ФСБ (жаль мужика!) и полковник Хасим Хасид.
Хасид отправил Яру в Комбез, он агент Вируса, это несомненно. Однако зачем Сердюков переправил её на тройной Кеплер? И сам туда полетел? Что там происходит? Слим-модулятор испытан, никаких новых испытаний больше не предвидится.
Он сел на диван.
Слим-модулятор… первый… второй испытан на Меркурии… второй! Первый так и остался на Кеплере, где нет системы мониторинга космического пространства. А что такое «суслик»? Сердце стрим-генератора! Они хотели бы летать «хоть на край Вселенной», как выразился универсалист Тимошенко, и первым делом запланировали доставить с этого «края» Бомбу Хаоса!
Сердце самого Руслана дало сбой.
Он понял замысел Знающих-Дорогу во всей его полноте!
Искать порт доставки Бомбы Хаоса больше не было нужды, он находился на Меркурии.
Изображение Грымова возникло над мобильным вайфаем второй раз.
– Не спится?
– Я знаю, что задумали Знающие! – выпалил Руслан.
Грымов подался вперёд, вглядываясь в лицо абонента.
– Ты второй, кто утверждает то же самое.
– А первый кто? – изумился молодой человек.
– Шапиро.
– Ну, он на основе своих физических расчётов, а я… да и не уверен я ни в чём, если честно.
– Одевайся, Плетнёв доставит тебя на базу.
– Я и сам с ногами…
Изображение Грымова растаяло.
Руслан встрепенулся, зная, как полковник не любит говорить попусту, и начал собираться. Натянув «кольчугу», вызвал Плетнёва, с которым уже успел подружиться:
«Андрей, мне надо на базу».
«Без проблем, – ответил капитан, не выразив удивления по поводу ночного отбытия, – подам машину через пару минут. Не забудь грим».
«Не забуду».
Речь шла о динго-маскере, изменявшем очертания лица человека, так как фотографии Руслана наверняка были разосланы всем полицейским
Вскоре Руслан с лицом старика летел в сине-белом флайте с эмблемой полиции в сопровождении двух могучих парней из команды Плетнёва, приставленных к нему в качестве телохранителей. Он до сих пор чувствовал себя неловко, словно симулирующий болезнь человек, которому не требовались врачи, но он настоял на их присутствии. Однако в нынешних условиях, когда Вирус начал наступление по всем фронтам, объявив его «врагом человечества», сопровождение лишним не казалось.
Охрана метро Зарайска не остановила ночных пассажиров, и в три часа пятнадцать минут по средне-солнечному времени Руслан переступил порог метро нереидской базы «Сокола».
Его встретил сам Грымов, гладковыбритый, свежий и подтянутый, словно вставать так рано для него было привычным делом.
– Привет, спасибо, парни.
Телохранители, имён которых Руслан не знал, дружно кинули пальцы к вискам, собираясь возвращаться в расположение части, но Руслан остановил их, протянув руку.
Они, переглянувшись, по очереди пожали ему протянутую ладонь.
Он молча, извиняющим жестом, развёл руками.
Парни, слегка ошалев, но не показав виду, окинули его удивлёнными взглядами, потом поняли чувства охраняемого.
– Ничо, всё в порядке, – сказал один из них, наметив улыбку.
Повернувшись, оба скрылись в кабине метро.
Грымов оценивающе посмотрел на спутника.
– Похоже, я ошибся, ты не меняешься.
– В смысле? – пробормотал Руслан.
– Как был романтиком, так и остался.
– Это плохо?
– Я не говорю, плохо это или хорошо, некоторые женщины ценят в мужиках романтизм. Я тоже в своё время был восторженным романтиком, а стал…
– Пессимистом?
– Конченым циником.
– Не замечал.
– Просто я удачно маскируюсь.
– Я бы назвал тебя конченым романтиком.
Грымов кинул на Руслана косой взгляд, усмехнулся.
– Что в лоб, что по лбу, звучит одинаково.
Они поднялись на третий уровень базы и вошли в рабочий модуль Воеводина.
Кроме самого генерала здесь уже сидели люди, трое в серых «комби» без эмблем и один в белом.
– Привёл, – произнёс Грымов, направляясь обратно к двери.
– Ты куда? – осведомился Воеводин, выглядевший как обычно собранным и угрюмовато-спокойным, только чуть бледнее обычного.
Врачи после реанимационных процедур не хотели выпускать его из клиники, но он настоял на своём.
– Я в туалет, – сказал Грымов, – мой желудочно-кишечный тракт работает без выходных.
– Здрасьте, – поздоровался Руслан, чувствуя себя не в своей тарелке.