Нечестивый

Милеш Лидия

– Уж больно морда у тебя веселая, – произнес президент, когда тот вернулся в трак.

– Так проверим, как рванет, – ответил Седой, еще больше растягивая безумную улыбку.

Хельмут нахмурился.

– Проверять не хотелось бы. Надо, чтобы сразу сработало.

– Все будет.

Минута…

– Так, все замолчали, – остановил президент. – И давайте это… прекращайте лыбиться, а то будто детей на прогулку везу. Клоп машет, пора.

Клоп двигался к траку, активно размахивая руками. Все шло строго по плану. Еще немного

и они смогут отправиться домой с крупнейшей добычей за всю их жизнь. То, что другого такого шанса не будет, Беркут точно знал. Им бы этот не упустить.

Сорок секунд…

Его бойцы еще не понимали, но он осознанно играл ва-банк. Либо все закончится грандиозной победой, либо придется собирать вещи и валить как можно дальше. Если еще будет кому валить. Последнего Беркуту не хотелось.

Двадцать секунд…

– Начинаем, – произнес он, отгоняя ненужные мысли.

Первый трак двинулся, обгоняя колонну. Второй – строго за ним. Происходившее дальше, было настолько стремительным, что молодые военные и их штабные командиры не смогли даже сориентироваться. Клоп оказался прав: те, кто заказал перевозку, заплатили за все, кроме людей – минимум сопротивления.

Три взрыва со стороны леса раздались одновременно, шасси грузовиков покорежило. Военные вывалили из своих укрытий и похватали оружие, развернувшись в сторону леса. В этот же момент, не дожидаясь приказа, люди Беркута начали расстреливать их сзади. Траки служили амбразурой, а волна огня проходила по противникам как горячий нож по маслу.

Все длилось несколько минут, хотя Беркуту казалось, что это длится вечность. Когда выстрелы стихли, на поляне хаотично валялись тела. Еще недавно они строили грандиозные планы, сейчас у выживших план был только один – пожить еще.

Запах близкой победы опьянил «Нечестивых». Эйфория накрыла с головой. Они вывалились из укрытия, подгоняемые чувством триумфа, щедро приправленного лошадиной дозой адреналина, и рванули к грузовикам – к своей законной добыче. Беркут вышел последним. В отличие от бойцов, он не спешил. Он внимательно осмотрелся по сторонам, стараясь ничего не упустить, запомнить и сохранить в своей памяти эти минуты на все оставшиеся годы.

– Войну следует вести быстро, – довольно прошептал он.

– Здесь один еще дышит, – прокричал Хромой, подбежав к машине.

– Добей его, – отозвался Клоп.

Возле колеса лежал молодой боец. Его ранило в живот. Он хрипел и плакал от боли и страха приближающейся смерти, закрывал рукой кровоточащую дыру и с мольбой смотрел на Хромого.

– Там… – прохрипел он, указывая внутрь грузовика.

– Что? – тяжело дыша, Хромой опустился рядом, пытаясь расслышать последние слова. Ему почему-то казалось это особенно важным.

– Там… – хрипение переходило в бульканье, а изо рта пошла кровь. – Нельзя…

Хромой взвел курок, но его рука впервые предательски задрожала.

– Что здесь? – подошел Хельмут.

– Сейчас сдохнет, –

быстро огрызнулся Хромой, не понимая собственной слабости.

Два других грузовика уже были захвачены, краем уха Хромой слышал несколько выстрелов.

– Кончай его! – подбежал Седой с пистолетом в руке.

Раздался выстрел. Хромой не сразу понял, что пальнули из грузовика прямо над его головой. Крик. Седой отлетел в сторону. Хельмут отреагировал моментально: он заслонил Хромого и разрядил всю обойму в человека за тентом. Тело с грохотом упало. Одним прыжком Хельмут оказался внутри. Патронов не было и оставалось надеяться только на удачу и меткость Хромого. Больше всего на свете Хельмут хотел, чтобы у его друга в этот раз не дрогнула рука.

Проверять не пришлось – удача оказалась на его стороне. Тело стрелявшего валялось в одном шаге от борта. Он не шевелился, не дышал и больше не представлял угрозы. «Почему он в костюме?» – подумал Хельмут, бросив взгляд на убитого им человека. Невысокого роста, на вид лет сорок, может, пятьдесят, в идеальном и явно дорогом костюме, но совершенно не следил за собой. Больше похож на ученого, чем на клерка. Хоть и не сразу, но Хельмут вспомнил, что груз должен был сопровождать один гражданский. По всей видимости, это он и был.

Два длинных ящика, на которых раньше сидело сопровождение, стояли точно у бортов. Они были пустыми и служили исключительно в качестве лавок. По центру стоял еще один. Перевязанный цепями, закрытый замками и пристегнутый двойным страховочным тросом к полу. Быстрого взгляда на ящик хватило, чтобы понять: эта вещь – истинное сокровище, стоящее баснословных денег. И Хельмут никак не мог отделаться от одной простой мысли: «Если настолько ценный сосуд, то насколько же ценным должно быть его содержимое?»

Он подошел ближе и остановился, пытаясь рассмотреть добычу. Потянулся рукой к крышке и в этот же момент отчетливо уловил, как в углу что-то пошевелилось. Кто-то сидел за грудой мешков. Боязливо, едва заметно, как мелкая мышь, следящая из своего укрытия за хищником.

– Выходи, если хочешь жить.

Он сделал шаг, выставив перед собой разряженный пистолет и мысленно проклиная Хромого, что тот где-то застрял. Еще шаг. Новый шорох. Теперь послышался звук волочения ремней, а сразу за ним шелест сетки.

Хельмут подошел к опоре и резко заглянул за мешки. Будь у него патроны, он бы выстрелил не раздумывая. Но тому, кто сидел в углу, сильно повезло. Той…

Пронзительным взглядом на него смотрела девушка лет двадцати. Ее кожа оказалась черной, как уголь, и от этого цветное платье, немного спущенное с плеч, ярким пятном бросалось в глаза. Она боялась, но не кричала, не пыталась бежать или хоть как-то себя защитить.

– Ты кто? – спросил Хельмут.

Девушка молчала.

– Я, блядь, спрашиваю, кто ты?! – он повысил голос и почувствовал, как подступает волна несвоевременной ярости.