Нечисть в деревне. Ведьма
Шрифт:
— Да знаю я… — буркнула. Молоко тонкими упругими струйками било по железному днищу ведра, звук далеко разносился в ночи. Не слишком уютно, если честно — как существо ночное, я больше привыкла прятаться в тени и двигаться не слышно. Но через мой забор никто не переберется. Мне и самой-то неуютно его переступать, а я существо как-никак разумное, с мозгами. А всякой шушере и подавно — подсолнух, да мои метки, да ветки зверобоя…
Я думала о нечисти, а оказалось, что смотреть надо было за чистью — неожиданно со стороны калитки раздался тонкий
Красочно представив какие слухи теперь пойдут по деревне (а они и до этого ходили), я закончила с коровой, отвела ее в стойло, задала всем корма (включая кота) и только тогда вошла в темный, пустой дом. Печь, конечно, остывшая — я ее затопила, дрожа и клацая зубами и поспешно забралась на приступку, завернувшись в одеяло. В темноте было слышно, как трещат поленья, отдавая тепло. Кот с урчанием запрыгнул на живот и там растянулся, вибрируя, как мобильный телефон. Мне было не слишком удобно, но сгонять уже лень и я смирилась и расслабилась, закрывая глаза.
ГЛАВА 5
Утро началось с первыми лучами солнца — печка еще не совсем остыла, поэтому в доме было относительно тепло. Я подбросила поленьев, умылась и, зажав в зубах бутерброд с маслом, выскочила на улицу, на ходу влезая в куртку. Было холодно — сизое небо порошило мелким дождичком, оседавшим на траве, ни коровы, ни куры в такую погоду на улицу выходить не спешили. Первых пришлось выгонять с помощью кота (тот как конвоир проводил несушек в огород, где я торопливо набросила тент на тыквы), а коров — пинками. Увидев Машку, я замахала ей руками. Девица, гордо вышагивая в огромных резиновых сапогах и сунув руки в карманы снятой с чужого плеча куртки (мужского, потому что полы шлепали по голым коленям, а рукава были подвернуты едва не до середины), подошла.
— Теть Лис, я хотите, я вам секрет расскажу?
Я обдумала это предложение.
— Если только не слишком страшный.
— Меня скоро мамка заберет! — наклонившись к моему лицу, театрально прошептала она. — Бабке вчера звонила!
— Ммм… — несколько натянуто промычала я, открывая калитку и вытаскивая упрямую Буренку наружу. Та неохотно переставляла копыта, звеня колокольчиком. — И что, уедешь с ней, бабку бросишь?
— Не, с собой заберу, — серьезно ответила девица, перекатывая леденец во рту.
Так она с тобой и поехала.
— Маш, отведи этих упрямцев на поле? — меняя тему, попросила я. — Ты свою ведь ведешь?
— Ага! — подпрыгнула Машка. — Буся! Бусечка…
Бусечка, не будь дура, попыталась задом сдать обратно в калитку, но я уже ее захлопнула и жестоко развернулась спиной. Так, с этим разобрались. Теперь сарай вычистить…
Пока к десяти подтянулся Гришка, я уже заканчивала. Призывно брякнув калиткой,
— Ну что?
— Погоди… — пропыхтела, вытаскивая наружу чан с водой. — Еще нескромный вопрос, ты печи делать умеешь? Буржуйки.
Как оказалось, умел и морально уже подготовился. Я отвела его на огород, где сиротливо торчала железная бочка и с легким сердцем занялась другими делами. Спустилась в погреб, перебрала подсохшую картошку, разложив по мешкам, рассортировала морковку, свеклу и лук, вытащила наружу оставшиеся кочаны капусты и огромную терку в корыте… На этом действе задом кверху меня и застал участковый.
— Помочь, Алиса Архиповна?
Я застыла, наполовину еще в погребе, наполовину снаружи. Корыто тянуло вниз, правила приличия требовали показать гостю что-то кроме собственного зада. Перевесило корыто — мрачно рыкнув, я одним рывком вытянула его наружу и выпрямилась, сдув с лица влажные от пота волосы.
— Вас стучаться не учили, участковый? Или думаете, я тут трупы прячу?
В смеющихся и довольных (еще бы, такое зрелище!) глазах появилась укоризна:
— Алиса Архиповна, вот вы как обычно несправедливы, — вздохнул он, усаживаясь за стол. Я проследила за этими перемещениями с явным неодобрением. — А я, между прочим, добра вам желаю…
Я подозрительно прищурилась, не спеша садиться. Мужчина это заметил и едва видно вздохнул.
— Это вы о чем?
— Я тут целый фильм ужасов в лицах посмотрел и вы в нем — главный персонаж, — обвиняюще покачал головой участковый. Мои брови взлетели кверху. — Ритуалы темные творите, Алиса Архиповна. Кровь младенцев пьете и у быков молоко выкачиваете.
— Чего? — изумленно поперхнулась я, падая все-таки на стул. Опять двадцать пять! И кто на этот раз?
— Давеча быка в полночь доили… — притворно сочувствующим тоном сокрушался участковый. — А потом на нем же летали, хвостом заворачивали…
Я секунду сидела в прострации, сводя воедино все ниточки. Ну паршивцы! Ну я им устрою тетю-ведьму! До конца жизни зарекутся сплетни пускать!
— А у местных участковых я, часом, кровь не пила? — заметив в глазах Алексея Михайловича откровенное издевательство, спросила я.
— Нет, к сожалению, — сокрушенно покачал он головой. — А то я бы непро…
Окончание фразы потонуло в грохоте за окном. Мы подскочили и бросились на улицу.
Из сарая все еще клубами валила пыль и сочные определения ситуации от Гришки.
— Крыша, чтоб ее… — удалось понять мне. Сунув голову в курятник, я обнаружила останки крыши на полу, а на потолке — зияющую дыру.
Очень хотелось повторить Гришкину тираду.
— Ты живой? — вместо этого спросила я, начиная откапывать горе-строителя. Участковый ко мне присоединился. В две пары рук мы выволокли Гришку из-под обломков на свет божий и усадили на крыльцо. Пока я судорожно ощупывала парня в поисках переломов и порезов, участковый сбегал в дом и вернулся с кружкой кваса.