Нечистая, или сестры Медузы
Шрифт:
— Что я должен слышать? — Ульрих огляделся по сторонам. Зеркало лежало у самого входа в тазике с водой. Щипцы или, как их называла Эвриала, электрозажим, пригодились для перетаскивания зеркала в тазик. На всякий случай она несколько раз пропустила через него ток. Сфено предположила, что если зеркало снова загорится, вода начнет испаряться, и они услышат характерное шипение. Пока оно не подавало никаких признаков жизни.
Где-то сверху захлопнулась дверь. Послышался скрип половиц и сразу же тихий писк открываемой двери.
— Твоя менторша решила осмотреть все от и до. Теперь она точно знает, где лежат мои трусы.
Эвриала шикнула, поднеся палец к его лицу.
— Если ты хочешь проткнуть, мне глаз, у тебя это почти получилось.
Она снова шикнула.
— Это какой-то эксперимент? — без тени иронии спросил он.
— Неужели ты не слышишь?
— Да что не слышу?
— Мяуканье! — раздраженно прошептала она, — Эта маленькая дрянь испортила мне накидку…
Её глаза налились нездоровым блеском. На секунду Ульрих даже подумал, что это ему пора бежать, а не ей. Слегка подрагивающими руками она прислонилась к вискам и медленно стала сгибаться, будто её ударили прямо в живот, и все, что последовало после этого, решили показать вам в замедленной съёмке. Стоило ему дотронуться до её спины, как она рванула к выходу.
Он последовал за ней. Ему не хотелось надолго оставаться одному в комнате. Нечисть могла специально производить эти звуки, чтобы выманить экзо, сделать так, чтобы он снова остался один на один со своими страхами.
Он бежал по плохо освещенному коридору, боясь выпустить из поля зрения заднюю часть полупрозачной накидки с двумя красными вертикальными полосами. Она хлопала и извивалась, стукаясь оплавленными краями об икры ног в такт шлепкам тапочек о пятки.
Ульрих в который раз пожалел, что не купил дом поменьше, и тут же вспомнил, что покупал для двоих. Девушка не выдержала помутнения рассудка, которое мучило его каждое 28 число 5 месяца. Она боялась, что со временем у него начнётся обострение и однажды оно начнет перекидываться на другие дни, и не остановится, пока он не станет полоумным 365 в году, включая дополнительный день в високосный год. Он с понимание отнёсся к её решению расстаться. У неё были на то причины. Её отец закончил свои дни в психиатрической клинике, поэтому присутствие Ульриха приносило ей двойную порцию боли. Он стал дня неё повторением тяжелого периода жизни, который ей не хотелось повторять.
Перед тем, как зайти в комнату, в которую, судя по всему, и забежала девушка, он на мгновенье задержал руку у двери, всматриваясь в щель между ней и косяком.
— Там всего лишь прошмыгнувший в дом надоедливый кот. Вот и все. — сказал он себе и зашёл внутрь.
В комнате было темно. У штор ментолового цвета, собранных по бокам подвязками, стояла Эвриала. Ульрих очень надеялся, что это была она.
Короткие черные пряди на ее голове сливались с фоном за окном. За ним ничего не было, словно они телепортировались в самую темную, необитаемую часть космоса, настолько далекую, что даже свет первых звезд ещё не успел приблизиться к этому месту.
Когда его глаза начали привыкать к темноте, её фигура, до этого момента черная, как обугленная головешка, стала походить на черно-белый пазл, словно она состояла из разноцветных смазанных сегментов. Пара черных деталей по бокам — вероятно, руки. Одна большая черная деталь посередине, и еще два светлых участка между ними. Прошло ещё немного и его глаза стали различать
Окно медленно, со скрипом распахнулось наружу. В комнату ворвался шелест листьев и приглушенные раскаты грома, оповещающие о дожде, который подступал к горизонту.
Фигура отпрянула. Несколько прядей отделились от копны волос и затрепетали под порывом свежего ночного ветра.
— Да включи ты свет! — с упреком сказала фигура голосом Эвриалы, — Или я сама включу.
Последние слова прозвучали как угроза. Два красных окуляра сверкнули в его сторону. Страх сменился облегчением. Нечисть не стала бы просить о таком — это же нелепо. Хотя вряд ли потусторонняя сила, затаившаяся в его доме, взяла б это в расчет.
Пальцы нащупали кнопки выключателя. Свет резанул по глазам. Ему даже пришлось сделать козырек из ладони и прищуриться.
— Это ты её сюда принес? — как ни в чем не бывало спросила Эвриала и стянула с глаз тепловизор. В распахнутой ладони лежала уже знакомая фигурка спящего ворона.
— Нет, ты же видела, я положил её в шкафчик.
— Хм… Есть лупа? Хотя ладно. Чует мое сердце, это лучше не трогать.
Она положила фигурку на подоконник и направилась к выходу. Ульрих поежился. И зачем он только снял свитер. Это окно открывается и закрывается, когда ему вздумается. Когда она с ним поравнялась, он схватил её за плечо.
— Ради этого ты сюда бежала?
— Выходит, что да. — задумчиво ответила она. — Я больше не слышу мяуканья. Мы, конечно, можем взять этого ворона и попытаться расплавить. Может, тогда все прекратится… А что, иногда все проще, чем мы думаем.
Его лоб рассекла вертикальная линия. Взгляд плавно переходил от одной точки к другой, пока не достиг потолка. Ветер, влетавший сквозь распахнутое окно, вылетал обратно во двор, унося с собой запах жженой марихуаны.
— Тогда… — медленно произнес он, гадая, чего ему будет стоить это решение. — Придется сходить в ванную и забрать все остальные фигурки из шкафчика.
— Только сжигать их лучше подальше от твоего дома, чтобы эта территория не стала проклятой. Мало ли. — начала развивать мысль Эвриала. — Где-нибудь на пустыре… Принеси их. А я пока предупрежу Сфено.
— Так бы и сказала, что хочешь сбежать.
Он злорадно усмехнулся, мысленно хихикая. Ему даже стало противно от того голоса, который зазвучал в его голове.
Помня о событиях этого утра, Ульрих опасался даже приближаться к ванной комнате, пока там весит зеркало. Он переносил свой страх на Эвриалу, представляя, что это она всего боится, а не он. А если ещё немного надавить, он даже сможет на слабо вынудить её сбегать за остальными фрагментами браслета. Но тогда Ульрих снова останется один. Значит, сначала нужно известить Сфено.
Пока он размышлял о том, как бы все ловко провернуть, не выказав страха, Эвриала возмущалась его постыдными предположениями.
— Слушай сюда. — она встряхнула его за плечо, тем самым выводя из раздумий. — Ещё раз скажешь, что я хочу сбежать и я… — её взгляд остановился на его глазах. Ему показалось, что её глаза налились синевой, которую он раньше не замечал. Они стали полупрозрачными, как два маленьких чистых озерца.
По ним вдруг прошла рябь. Он тряхнул головой, чтобы отогнать это наваждение.