Нечто чудесное
Шрифт:
– Мне ужасно жаль. Я не знала…
– Беда в том, что вы вообще многого не знаете, – выдавил Тони. – Но как только мы доберемся до дома, я намереваюсь просветить вас.
Необъяснимое предчувствие ужасного несчастья, усиливающееся с каждой минутой, охватило Алекс. Экипаж остановился у дома на Аппер-Брук-стрит. Они вошли в гостиную. Тони, указав ей на обитое светло-зеленой парчой кресло, подошел к буфету, чтобы налить себе виски. При виде его разгневанного несчастного лица девушка тихонько охнула.
– Алекс, – резко начал он, – в этом сезоне вы должны были иметь ошеломляющий успех. Богу известно, что
Александра едва не потеряла сознание от стыда, но Энтони, предостерегающе подняв руку, поспешно объяснил:
– Это моя вина, не ваша. Я утаил от вас истину, вещи, которые обязан был открыть раньше, но бабушка запретила мне, потому что боялась лишить вас иллюзий. Теперь, однако, мы оба решили, что настало время открыть вам глаза, прежде чем вы собственными руками окончательно уничтожите все шансы обрести счастье… если, конечно, еще не очень поздно.
Подняв бокал, Энтони залпом осушил содержимое, словно срочно нуждаясь в подкреплении, и спросил:
– Со времени вашего приезда в Лондон вы, вероятно, не раз слышали, что друзья и знакомые Джордана прозвали его Хок? Как по-вашему, в чем причина?
– Мне казалось, это нечто вроде уменьшительного. имени, от «Хоторн».
– Многие тоже так считают, но для мужчин это слово, означает нечто совершенно иное. Ястреб – хищная птица, обладающая острым зрением и способностью схватить добычу, прежде чем та почувствует опасность.
Александра взглянула на него с вежливым интересом и полнейшим непониманием, и Тони раздраженно провел рукой по волосам.
– Джордан получил это прозвище много лет назад, когда покорил невероятно гордую молодую красавицу, по которой вздыхала половина лондонских холостяков. Хок добился своего за один вечер, всего-навсего пригласив даму на танец.
Энтони наклонился и оперся руками о подлокотники кресла, в котором сидела Александра.
– Алекс, – настойчиво объявил он, – вы убедили себя, что любили и были любимы человеком, идеальным во всех отношениях, почти святым. Но правда заключается в том, что Хока, скорее, можно считать настоящим дьяволом, особенно во всем, что касалось женщин, и каждый знает это. Вы меня понимаете? – с горечью осведомился он, приблизив к ней свое лицо. – Все до единого, кто слышал, как вы говорите о Джордане словно о каком-то чертовом рыцаре в сверкающих доспехах, знают, что вы были очередной его жертвой, одной из бесчисленных женщин, поддавшихся роковому очарованию этого человека. Поверьте, чаще всего он не пытался их соблазнить и скорее злился, чем радовался, когда женщины влюблялись в него, но это ничего не меняло. Однако в отличие от других несчастных вы слишком бесхитростны, чтобы скрыть от общества свою ошибку.
Александра порозовела от смущения, но посчитала, что Джордана нельзя винить за его чрезвычайный успех у женщин.
– Я любил его как брата, но факт остается фактом – он считался известным повесой, заслужившим вполне оправданную репутацию распутника.
Проклиная про себя преданность и невинность Алекс, Тони выпрямился.
– Вы не верите мне, не так ли? Хорошо, вот вам остальное: в ночь своего первого бала вы при всех восхищались красотой двух женщин – леди Уитмор
Краска медленно отхлынула от лица Александры. Любовница делит постель с мужчиной, и он… он делает с ней все то, что Джордан проделывал с Александрой.
Энтони заметил, как она побледнела, но все же не унимался, исполненный решимости расставить все точки над "i".
– На том же балу вы спросили, любил ли Джордан балет, чем ужасно позабавили всех гостей, прекрасно осведомленных, что балерина Элиз Грандо была его содержанкой до самого последнего дня. Алекс, по пути на корабль, когда вы остановились в Лондоне, он отправился к ней. Люди видели, как Джордан покидал ее дом. Именно она распространяет слухи о том, будто он сказал, что его женитьба была вынужденным неудобством.
Александра вскочила с кресла и, зажмурившись, затрясла головой.
– Вы ошибаетесь. Я вам не верю. Он говорил про какое-то деловое свидание. Джордан никогда бы…
– Он поступал так, как пожелает, ни с кем не считаясь, черт возьми! Знаете ли вы, что он намеревался отвезти вас в Девон и оставить там, а сам после этого вернулся бы в Лондон и продолжал бы связь с той же Элиз? Он сам мне это говорил! Джордан женился на вас из чувства долга, но не желал и не собирался жить с вами как с женой. И не испытывал к вам ничего, кроме жалости.
Алекс пошатнулась, словно ее наотмашь ударили по лицу.
– Он жалел меня? – сдавленно охнула она, сгорая от стыда и безжалостно сминая в кулаках складки платья. – Считал меня такой ничтожной?
И тут только до нее дошло, что Джордан собирался поступить с ней точно так же, как ее отец со своей семьей, – жениться, спрятать в каком-нибудь захолустье и вернуться к прежней жизни и порочным женщинам.
Тошнота подступила к горлу, и Алекс зажала рот, боясь, что ее сейчас вырвет. Энтони, подбежав, попытался обнять ее за плечи, но Алекс оттолкнула его и отступила. взирая на него с ужасом, будто считала таким же воплощением порока, как и муж.
– Как вы могли! – выпалила она голосом, дрожащим от боли. – Как могли позволить мне скорбеть о нем и разыгрывать такую безнадежную дурочку? Как могли быть настолько беспощадны, чтобы не разубеждать, будто он действительно был ко мне небезразличен?!
– Мы считали, что так будет лучше, – проворчала с порога вдовствующая герцогиня. Она вошла в комнату слегка прихрамывая, как всегда, когда была чем-то сильно расстроена. Но Александра, измученная до предела, не обратила на это внимания.
– Я еду домой, – объявила она, пытаясь побороть смертельную тоску, сдавившую сердце.
– Ни за что! – отрезал Энтони. – Ваша мать вернется из путешествия только через год. Вам нельзя жить одной!
– Я не нуждаюсь ни в вашем разрешении, ни в деньгах! По словам вашей бабушки, Хок оставил мне достаточное состояние.
– Которым я распоряжаюсь как ваш опекун, – напомнил Энтони.
– Мне ни к чему опекуны. Я со всем справлялась сама, еще с четырнадцати лет!
– Александра, выслушайте меня; – сдержанно попросил он, хватая ее за плечи и слегка встряхивая. – Я знаю, вы разгневаны и разочарованы, но не должны сбегать от нас и из Лондона, иначе случившееся будет всю жизнь преследовать вас. Вы не любили Джордана…