Нечто чудесное
Шрифт:
Пенроуз открыл для нее входную дверь, как делал до того сотни раз, но сегодня, провожая Алекс в собор, где должна была состояться церемония венчания он расплылся в улыбке и низко поклонился.
В близоруких глазах Филберта стояли слезы, когда Александра на прощание крепко обняла его.
– Поосторожнее, – прошептал он, – не запачкайте платье.
Он вечно донимал ее подобными наставлениями, и девушка, в свою очередь, растрогалась до слез.
Эти два старика и дядюшка Монти и были ее семьей. Мать продала дом в Моршеме, отправилась в долгое путешествие и даже не подумала приехать
– Ты готова, дорогая? – осведомился радостный дядя Монти, предлагая ей руку.
– Постарайтесь не наступить на шлейф, – строго предупредила вдовствующая герцогиня, окидывая беднягу критическим взглядом от седоволосой макушки до начищенных черных сапог. Все последние дни она непрестанно читала наставления сэру Монтегю относительно его поведения, обязанностей на свадьбе и преимуществ трезвой жизни, третируя его так немилосердно, что совершенно запугала и уничтожила старика.
Заметив у него на щеках подозрительный – румянец, герцогиня мгновенно насторожилась.
– Сэр Монтегю! – провозгласила она, негодующе сверкая глазами. – Вы снова прикладывались к кларету?
– Конечно, нет! – возмущенно прогремел дядюшка Монти, надуваясь, словно оскорбленный петух, хотя все утро не расставался с бутылкой мадеры. – Не выношу кларет! Ни букета, ни крепости!
– Не важно, – нетерпеливо перебила его герцогиня. – Помните только, что я вам говорила: после того как проводите Александру к алтарю, вернетесь к нашей скамье, сядете рядом со мной и не пошевелитесь до окончания церемонии. Понятно? Я дам вам знак, когда нужно подняться и выступить в проход. Все остальные будут сидеть, пока мы не встанем. Я выражаюсь достаточно ясно?
– Я еще не впал в детство, мадам. В конце концов, его величество недаром произвел меня в рыцари.
– Вы долго не проживете и покроете себя позором, если совершите хотя бы одну ошибку, – предупредила досточтимая леди, натягивая поданные Пенроузом жемчужно-серые перчатки. – Я не допущу столь омерзительного проявления непочтительности, как в прошлое воскресенье! Не могла поверить, что вы способны задремать посреди проповеди, да еще отвратительно громко храпеть при этом!
Дядюшка Монти забрался в карету и с видом мученика покосился на Александру. Его взгляд красноречиво говорил: «Не знаю, девочка, как ты умудряешься жить в одном доме с этой старой гарпией!»
Александра улыбнулась. Она так же хорошо, как и он, знала, что краска, залившая его щеки, свидетельствует о почти допитой с утра бутылке мадеры.
Устроившись поудобнее на сиденьях экипажа с гербом Хоторнов на дверце, уносившего ее к будущему мужу, Александра смотрела в окно, на оживленные улицы. Мелани ехала впереди, в другой карете, с Родериком Карстерзом, согласившимся быть шафером Энтони.
Позади на несколько миль растянулась цепочка элегантных экипажей, чьи владельцы спешили увидеть самую громкую свадьбу сезона.
«Как странно, – подумала Александра, – что я так нервничала и волновалась перед первым венчанием!»
Но теперь… всего через час она станет женой Энтони перед тремя тысячами приглашенных на свадьбу гостей и чувствовала себя совершенно, абсолютно, безгранично спокойной. Безмятежной. Хладнокровной. Невозмутимой.
Александра поспешно выбросила из головы нелепые мысли.
– Почему вы еле тащитесь? – рявкнул Джордан кучеру фаэтона, предоставленного в его распоряжение капитаном «Фолкона» и невыносимо медленно пробиравшегося к дому на Аппер-Брук-стрит.
– Не знаю, ваша светлость. Похоже, что-то происходит возле собора.
Джордан по привычке взглянул на солнце, пытаясь определить, который час. У него уже давно не было такой роскоши, как часы, хотя раньше он владел едва ли не десятком шедевров часового искусства в золотых, украшенных драгоценными камнями корпусах. И при этом нисколько их не ценил. Он вообще принимал как должное все, что имел. Однако после почти полутора лет лишений и страданий Джордан сильно сомневался, что когда-нибудь снова обретет эту привычку.
Звуки и уличные сценки Лондона, которыми он, казалось, никогда не насытится, постепенно поблекли, отошли на задний план при мысли о том, какое потрясение ожидает родных.
Бабушка все еще жива – Джордан узнал это от капитана «Фолкона», который прочел в газете, что ее светлость собирается провести сезон в Лондоне. Если, на его счастье, она живет в своем городском доме, Джордан сначала пошлет ей записку, чтобы не испугать своим внезапным появлением. Тони, если он, конечно, в городе, несомненно, остановился в доме Джордана на Аппер-Брук-стрит, считая его своим.
Джордан не раз думал о том, что Тони, вероятно, не очень обрадуется, когда неожиданно вернувшийся кузен лишит его титула и поместий, но даже это было менее неприятным, чем неотвязные подозрения. Неужели Тони участвовал в заговоре с целью избавиться от двоюродного брата? Однако Джордан отказывался этому верить. Пока не получит веских доказательств.
Да, он гнал прочь эти мысли, терзавшие мозг днем и ночью. Но в ушах постоянно звучали слова одного из убийц, подслушанные им за мгновение до того, как он потерял сознание: «Тот парень заплатил, чтобы мы его прикончили, Джейми… а не тащили на судно…»
Джордан решительно выпрямился. Вполне возможно, что какой-то оскорбленный муж, например старик Грейнджфилд, послал по его следу наемников. Существует немало способов выяснить имя врага. Сегодня же Джордан жаждал насладиться домашним уютом и радостью возвращения.
Вспомнив о скором появлении на Аппер-Брук-стрит, Джордан страстно захотел сделать все сразу – пожать руку Хиггинсу, обнять бабушку и отереть слезы счастья с ее щек. Хлопнуть по плечу Тони и поблагодарить за прекрасное управление делами во время его отсутствия. И не важно, сколько денег успел потерять Тони – а Джордан был совершенно уверен, что кузен безнадежно запутался в бесчисленных финансовых тонкостях, – он всегда будет благодарен брату.