Нечто из Рютте
Шрифт:
– Деревянную? – спросил Крутец.
Он не был ни удивлен, ни обескуражен: раз коннетабль просит, значит, так надо. Любое пожелание коннетабля и для всех окружающих, и для управляющего тоже было законом.
– И деревянную, и добрую кожаную. Такую, как носит служанка госпожи.
– Хорошо, господин коннетабль, – сказал управляющий.
И тут солдат произнес фразу, которая удивила всех присутствующих в донжоне, всех без исключения, и Крутеца тоже:
– Монах, научи ее грамоте.
– Ее грамоте? – удивился
– Да, псалмы она запоминает. Может, и грамоту осилит. И счету научи. Она хвалилась, что умная. Может, оно и так.
– Хорошо, господин, – сказал брат Ипполит.
– Сегодня начни, – солдат подтолкнул к монаху девочку.
– Хорошо, господин, – повторил монах все еще удивленно.
А Волков полез в кошель и достал оттуда пригоршню меди, кинул ее на стол:
– Купи себе гребень, чепец, мыло и что там еще вам нужно и помойся вся, а волосы особенно, больше грязная не ходи. Не терплю грязь.
Девочка с открытым ртом сгребла пригоршню меди со стола, от удивления и растерянности она даже не поблагодарила его. Солдат повернулся и, хромая, пошел к барону. Только во дворе девочка догнала его, схватила правую руку, поцеловала и произнесла:
– Спасибо вам, вы господин мой!
– Запомни то, что ты сейчас сказала, – ответил Волков.
Следующим утром он надел лучшую свою одежду, новые сапоги, самую дорогую ламбрийскую кольчугу и, позвав с собой сержанта и управляющего, поднялся к барону. Тот был удивлен появлением главных своих людей в столь ранний час, но принял их. Волков вышел вперед, встал в трех шагах от кресла барона и начал с поклоном:
– Господин наш Карл Фердинанд Тилль барон фон Рютте, при сержанте вашем и вашем управляющем я, Яро Фолькоф, ваш коннетабль и отставной корпорал и правофланговый гвардии, охрана штандарта герцога де Приньи, спрашиваю вас: готовы ли вы отдать мне в жены вашу дочь Хедвигу Тилль в награду за дела мои в земле вашей?
Барон смотрел на солдата с неприязнью, что было для того неожиданностью, а потом произнес с раздражением:
– Фолькоф, какого дьявола, что за балаган?
Солдат чуть растерялся и, думая, как ответить, молчал, и сержант с управляющим молчали.
– Вам что, мало моего слова, – продолжал барон, – вы приволокли свидетелей? Я, по-вашему, купчишка, что ли? Вы бы еще нотариуса притащили!
– Все должно быть по правилам, – все еще неуверенно продолжал солдат, – просто я хотел знать, отдадите ли вы мне в жены Хедвигу Тилль, вашу дочь?
– Да. Говорил же это вам. Как только получите рыцарское достоинство – сразу назначим дату свадьбы.
– Господин мой, – продолжил Волков, он чувствовал себя неловко, но хотел довести дело до конца, – а дадите ли вы в приданое за дочерью своей деревню Малую Рютте и весь клин земли, лесов и лугов, что идет вдоль реки почти до монастыря?
– Да-да, – барон раздражался еще больше, отвечая так, будто хотел побыстрее
– Благодарю вас, господин барон. – Солдат низко поклонился.
Они вышли на улицу, и Волков перевел дух, уж больно неприятным получился разговор. Он не мог понять перемены в настроении барона, а перемена несомненна была, и с того самого дня, как он привез труп сына барона в замок.
– Я не понял, – заговорил Крутец с заметным удивлением, – сеньор наш даст вам в приданое за дочерью лен? И останется вашим сеньором?
– Нет, – ответил солдат машинально, он думал о своем, – сеньорат на приданое не распространяется.
Сержант изумленно молчал, глядел то на управляющего, то на коннетабля.
– А когда же вас произведут в кавалеры? – не отставал Крутец.
– Надеюсь, что в это воскресенье.
– Вон оно как! – удивленно сказал сержант. – Поздравляю вас, господин коннетабль.
Дальше сержант и управляющий были ему не нужны, и он без них поднялся в свою башню, откуда прошел по стене до покоев прекрасной Хедвиги. Потянул за ручку, дверь оказалась незакрытой. Он шагнул в покои, служанка госпожи попыталась преградить ему путь, но он бесцеремонно отодвинул ее в сторону.
– Куда? Куда ты? – шипела служанка, пытаясь его остановить. – Госпожа не одета. Не смей!
Он отшвырнул ее, как куклу, и прошел в покои.
– Кто там? – резко и с вызовом крикнула госпожа из-за ширмы.
– Ваш будущий муж, – громко сказал солдат, подходя ближе.
– Муж? – Госпожа словно осеклась, голос ее уже не звучал грозно.
А Волков смело зашел за ширму, где и увидел прекрасную дочь барона. Она только что мылась и была обнажена, она прикрыла наготу, схватив нижнюю рубаху и прижимая ее к телу.
– Да как вы смеете?! – воскликнула госпожа Хедвига. – Кто вам дал право!
Солдат усмехнулся и смотрел на нее во все глаза, а она была уже не так уверена в себе и в первый раз обращалась к нему на «вы».
– Так кто вам дал право врываться ко мне? – продолжала красавица.
– Ваш отец. Только что при свидетелях он обещал мне вашу руку.
– Вы разглядываете меня, как лошадь! – взвизгнула девушка. – Не смейте смотреть!
– Хорошо. Но после свадьбы я буду разглядывать вас столько, сколько хочу.
Он вышел из-за ширмы.
– Это мы еще посмотрим, – чуть с вызовом сказала Хедвига. – Я потребую от вас отдельной спальни.
– Даже не надейтесь, у нас будет одно ложе.
– Вы пришли, чтобы мне сказать об этом? Как храбро! Еще один ваш подвиг?
– Я пришел сказать, что перед посвящением я еду в монастырь на три дня поститься и молиться. Хочу спросить вас, не желаете ли присоединиться ко мне?
– Вы совсем умом тронулись от свадебных предвкушений? – насмешливо произнесла молодая женщина, выглянув из-за ширмы.