Нечто из Рютте
Шрифт:
Волков опять растерялся, даже опешил от таких слов. А барон не унимался, продолжал говорить и пьяно растягивая слова:
– Это даже не вы ее поймали, а мой сержант! Сержант! Мой! А не вы! Не вы! И хочу заметить, пока вас тут не было, никогда, вы слышите, никогда ни на меня, ни на моих близких никто в моем доме не нападал! Ни разу.
Внутри солдата все просто клокотало, его чуть не трясло от такой несправедливости. Он смотрел на своего нанимателя и едва понимал, что тот говорит. Слова приходили словно издалека, будто через шлем и подшлемник.
–
– Что? – сквозь зубы переспросил его Волков.
– Я говорю, что необходимо отвязать эту несчастную…
– Никого никуда я препровождать не буду, я больше не служу вашему барону, это мое последнее дело, – говорил солдат не столько ему, сколько самому барону.
– Вот и прекрасно, – сказал барон, – все равно от вас никакого проку.
– Никакого проку? Ах вот как! Наверное, и на награду я рассчитывать не могу?
– На какую награду? Которую у вас украли из-под носа? – хмыкнул барон. – Вы из-за своей глупости все упустили. Все!
– Вот как! – Солдата так и подмывало сказать, что это именно барон выпустил Франческу из подвала. Но тут его посетила одна мысль, которая вдруг сложилась в голове, как из кусочков мозаики складывается изображение, она казалась простой и естественной настолько, что было удивительно, как она не пришла раньше. – Барон, а ведь вы знали, что это ваш сынок жрет людей в вашем феоде.
– Что? – Барон побагровел и покосился на попа, который стоял рядом и слышал каждое слово. – Что вы мелете, Фолькоф?
– Ваша дочь знала, эта тварь, – Волков кивнул на Франческу, – тоже знала, и вы знали, да, знали, поэтому и предложили мне все деньги, что у вас были. Знали, за что платите.
– Заткнитесь, Фолькоф! – прорычал барон.
– Вы их боялись, – продолжал Волков, он даже улыбался, ему снова было легко, – вы боялись своего сынка и свою доченьку, поэтому и обещали мне рыцарское достоинство, свое золото, руку дочери и деревню в приданое. И Франческу из подвала освободили потому, что боялись дочь свою. Думали, что они вас зарежут когда-нибудь вместе с женой и сыном. Дочь ваша станет баронессой, а сынок будет спокойно жить в подвале да жрать ваших людишек. А теперь я вам не нужен, сынка я убил, и всех его страшных слуг тоже, ла Реньи с доченькой сбежали, и вряд ли они вернутся, воров переловил, аудит провел, теперь у вас все прекрасно, теперь я вам не нужен.
– Теперь не нужен, – угрюмо потвердил Карл Тилль, барон фон Рютте. Он опять косился на попа, который стоял рядом и слушал коннетабля с открытым ртом.
– Поэтому и награду мне отдавать нет смысла, да? – продолжал Волков.
– Вы не заслуживаете. Вы сами все испортили, Фолькоф, вам ведь предложили приехать к графу, чтобы принять должность, а вы отклонили предложение в грубой форме. Вы все портите, вы убили миньона герцога, вы выпороли родственника банкира другого
– Да, я дурак, – сказал солдат, – умный бы давно раскусил вас. И уехал бы. Вы бесчестный человек, барон!
– Что, что ты мелешь?! Что такое… Да как ты смеешь! Вон с моей земли, пес безродный! Наглец, он будет оскорблять меня на моей земле, при моих людях! – рычал барон.
Все люди на площади молчали и, в ужасе раскрыв глаза, следили за бароном и коннетаблем.
– Пес безродный! – Волков даже засмеялся. – Карл, как же так, еще неделю назад вы называли меня другом, обещали свою дочь мне в жены, что с вами произошло?
Волков говорил с издевкой, да еще при попе, и пьяный барон это понимал и вынести не мог. Он положил руку на эфес меча.
– Я сказал, вон с моей земли! – продолжал беситься барон.
– Эй, друг Карл, ты что, хочешь вызвать меня на поединок? – Солдат откровенно издевался над бароном. – Я бы не советовал тебе это делать.
– Я убью тебя, пес! – сказал барон, вытягивая меч.
Волков чуть склонился с коня и, перехватив движение барона, поймал его меч за гарду, легко, как у ребенка, вырвал его из руки и что было сил кинул подальше за спины людей.
– Ах ты, пес, – зарычал барон. – Эй, холопы, меч мне! Ищите! Где он?
Солдат его больше не слушал, он подъехал к сержанту и сказал:
– Пьяный он, убери его.
Сержант молча кивнул и побежал ловить барона, чтобы тот не сотворил чего. А Волков, подъехав к Сычу, наклонился и тихо сказал:
– Найди Агнес, скажи, что беру ее с собой, тихонько уведи ее, и ждите нас на восточной дороге у моста. Знаешь, где это?
– Знаю, экселенц, все сделаю.
Волков огляделся, увидал стражников и крикнул:
– Факел мне!
Дальше он поехал к управляющему, что стоял среди людей в первом ряду.
– Крутец, в казне деньги есть?
– Нет, господин коннетабль, все пошло на амбары и на новый трактир.
– А у тебя деньга имеется?
– Немного есть личных сбережений.
– Дай мне семь цехинов, возместишь все из казны, барон мне должен, но сейчас у него нет. Эта тварь, – солдат кивнул на Франческу, – его обворовала.
– Господин коннетабль, – замялся молодой управляющий, – у меня столько и нет, вернее, может быть, и есть, да надобно бумаги бы составить, понимаете…
– Понимаю, понимаю, – произнес солдат, – вы помните, что обещали мне долю в трактире? А?
– Да, – кивнул управляющий.
– Оставьте долю себе. Мне дайте деньги сейчас.
– Конечно, можно, но надобно посчитать, какова будет прибыль, мы ж не знаем, сколько трактир будет приносить… чтобы вам семь цехинов сразу выдать. Мы ж пока даже народ не запустили. Вот народ…
– К черту народ, – рассвирепел солдат. – Я из-за вашего трактира рыцарское достоинство не получил. Давайте сколько есть и прекратите тут считаться со мной. Давайте деньги, чертов купчишка!