Нечто из Рютте

Конофальский Борис

– Прекрасно, мне все нравится, – сказал солдат, оглядевшись.

– Господин барон просит вас быть на ужин, – важно сказал седой слуга.

– Поблагодари господина барона и скажи ему, что я обязательно буду.

Слуга поклонился и хотел было идти, но солдат его остановил:

– Ёган, а молодая госпожа будет на ужине?

– Вряд ли, господин, она очень редко ужинает с бароном, она ужинает у себя.

– Мне нужно будет с ней поговорить.

– Молодая госпожа живет в донжоне, напротив вас по стене, – ответил Ёган.

– В донжоне? – удивился солдат. – А почему не

в покоях?

– Она так пожелала.

– Что, из-за баронессы?

Слуга барона молчал с важным видом.

– Понятно, ну а что ты думаешь о ее служанке?

– О служанке молодой госпожи?

– Да.

– Грубая деревенщина, не из наших краев.

– Она грамотная?

– Очень сомневаюсь.

– Хорошо, спасибо.

Ёган, слуга барона, с достоинством поклонился и вышел. Ёган, слуга солдата, произнес:

– Да-а, неплохо живут господа. Такая кровать поболе телеги стоит, и пол, – он постучал каблуком сапога по деревянному полу, – пол очень добрый. – Он огляделся. – А на чем же я буду спать? В харчевне-то хоть лавка была.

– Найдешь себе тюфяк, – сказал солдат, – на полу положишь.

– На полу? С такими-то сквозняками? Могу и не проснуться.

– Придумаешь что-нибудь или в людскую пойдешь.

– Тогда, конечно, придумаю, в людскую-то мне идти нет желания, – заметил Ёган.

– Иди ешь, – сказал Волков. – Потом перевезешь сюда вещи и лошадей перегонишь. И займись ими, сегодня я уже никуда не поеду.

– Да, господин, все сделаю.

Глава седьмая

Воинство барона собралось во дворе замка, недалеко от ворот: сержант и девять его стражников молча стояли, стараясь выглядеть молодцевато, пока солдат внимательно и придирчиво осматривал их. Ничего удивительного Волков не увидел. Трижды засаленные и замызганные стеганки – гамбезоны, старые сапоги, пара нечищеных шлемов. Он вытащил у одного из них из ножен фальшион со скосом обуха. Удобное, страшное оружие, если оно не тупое, а этот был не только туп, а еще и крив. Когда-то погнутый, потом был выпрямлен – возможно, обычным булыжником с дороги. Не говоря ни слова, Волков бросил оружие на землю, пошел дальше, рассматривал, трогал. У одного из стражников взял копье, осмотрел его. На кривоватой, дурно струганной палке торчал ржавый, тупой, плохо закрепленный наконечник. Волков потряс древко, наконечник заметно болтался.

Солдат вернул копье, подошел к сержанту и негромко спросил:

– Расскажи мне, кто назначил тебя сержантом?

– Барон, – буркнул сержант. Он все прекрасно понимал.

– А за что?

– Было за что.

– Может, ты мясо хорошо жарил на углях?

Сержант угрюмо молчал, теребил усы. Солдат повернулся к стражникам:

– Завтра к утру все оружие должно быть приведено в порядок. Гамбезоны выстираны, портки, кстати, тоже, сапоги зашиты, почищены. Подготовьте коней боевых и сбрую. Все осмотрю. Седла, стремена, потники тоже.

– Всем этим конюх занимается, – буркнул сержант.

Волков не обратил на это внимания.

– Завтра двое с лошадьми поступят в распоряжение егеря Клауса, будут ему помогать. Сержант и еще четверо пойдут со мной. С

утра чтобы все были готовы. Все, разойдитесь.

Он обернулся к сержанту:

– Мне было бы стыдно. Мне барон людей своих доверил, а я их довел до уровня банды. До уровня лесных бродяг.

– Барон с зимы жалованья не платит, – произнес сержант. – Вот люди…

– Не повод держать оружие в таком состоянии.

Он повернулся и пошел к конюшне барона. Пойдя несколько шагов, обернулся и спросил:

– А сколько барон должен стражникам?

– Не знаю, – ответил тот. – Надо посчитать.

– Даже этого не знаешь, – с гримасой снисходительного презрения сказал солдат. – Посчитай мне все.

Сначала они сидели и пили вино. Волков больше молчал, а барон рассказывал, где и с кем служил, где бывал. В основном это было перечисление разных благородных имен и обзор вин в антураже рыцарских войн. Солдату было скучно, но он пил вино, слушал и вежливо кивал.

Слуги начали носить еду. Седой Ёган распоряжался со знанием дела. Сперва принесли большую чугунную кастрюлю с еще кипящим в вине петухом, который невыносимо хорошо пах, затем на стол поставили блюдо с жареными зайцами.

– Сам загнал сегодня парочку, – похвастался барон. – Без егеря, один.

Тут же на столе появились большое блюдо с солеными листьями капусты, тарелка с тертой репой и постным маслом.

Волков был очень голоден, от запахов кружилась голова, ведь он сегодня ел рано утром. Но солдат умел терпеть и ждал, когда барон приступит к трапезе, а тот продолжал разглагольствовать, видимо, в ожидании кого-то. Так и оказалось.

Вскоре в зале появилась дородная, богато одетая дама и маленький мальчик, которых Волков уже видел. Он встал и поклонился с максимальной галантностью, после чего барон их познакомил. Дородную даму, жену барона, звали Фредерика. Она была пухла и улыбчива. Судя по всему, еще и набожна – часто поминала Бога и Матерь Божью. А мальчишка был боек, как и положено быть мальчишке. Боек и смышлен, а звали его Леопольд.

– Теперь вы живете у нас? – спросила баронесса, усаживаясь напротив солдата.

– Да, барон удостоил меня такой чести.

– Вам понравились покои?

– Госпожа Фредерика, – произнес Волков, – я солдат, почти половину своей жизни я спал на земле, в телегах, в палатках, на лавках. Так что ваши покои, ваши перины и белые простыни кажутся мне раем.

– А я хотела спросить, хороша ли перина, – засмеялась баронесса.

– Необыкновенно хороша, – улыбнулся Волков.

– Так вы солдат! – радостно завопил мальчик. – Вы воевали на войне!

– Да, господин молодой барон, воевал.

– С еретиками?

– С еретиками.

– А много убили?

– Я не считал, но, надеюсь, достаточное количество я отправил в чистилище.

– Никакого им чистилища, – серьезно сказал мальчишка. – Пусть горят в аду. Вот я, когда вырасту, стану рыцарем. Я тоже буду убивать еретиков.

– Ни секунды не сомневаюсь, – улыбнулся солдат.

Леопольд посмотрел на него пристально, с подозрением, и спросил:

– А что такое секунды?

– Это очень короткая часть времени. Ваш учитель расскажет вам об этом.