Нечто прекрасное

Макгвайр Джейми

– Но это было в прошлом году.

– Ты думаешь, что упустила свой шанс, да? Ты думаешь, он больше никогда не наберется мужества, чтобы спросить тебя снова. – Я не отвечала, но она продолжила: – Почему бы тебе не спросить его?

– Потому что я знаю – для него важно , чтобы спросил именно он.

Мысль сделать предложение Шепли приходила мне в голову, но я вспомнила, что он сказал о той новости, когда Эбби предложила Трэвису руку и сердце. Это беспокоило его почти так же сильно, как понимание того, что он был так традиционен

в этом вопросе. Шепли считал, что делать предложение было его задачей как мужчины. Я не понимала, что если не буду готова, когда он сделает предложение, то он перестанет спрашивать.

– Ты хочешь этого ? Чтобы он спросил тебя снова?

– Конечно, хочу. Мы не должны жениться сразу же, правда?

– Правда. А почему ты так спешишь обручиться? – спросила она.

– Я не знаю. Кажется, ему скучно.

– Скучно? С тобой? Не он ли только что написал сообщение, чтобы проверить, как ты?

– Да, но….

– Тебе скучно?

– Скучно – это неверное слово. Ему некомфортно. Мы топчемся на месте, и я вижу , что это беспокоит его.

– Может, он ждет от тебя знака, что ты готова?

– Я оставляла их направо и налево, разве что кроме знаменитого «Нет » Америки. У нас негласное соглашение не говорить об этом.

– Может, тебе стоит сказать ему, что ты готова, когда он будет готов снова спросить.

– А если не будет?

Эбби поморщилась.

– Мер, мы говорим о Шепе. Он, вероятно, борется с собой, чтобы не делать тебе предложение каждый день.

Я вздохнула.

– Речь не обо мне. Я здесь ради тебя.

Она нахмурилась.

– Я почти забыла.

Дверная ручка зашевелилась, и дверь распахнулась.

– Гулька? – крикнул Трэвис. Его выражение лица увяло, когда он увидел еду на столе, а потом посмотрел на нас, сидевших вместе на диване.

Глаза Эбби засветились, когда он подбежал к дивану и опустился перед ней на колени, обхватив руками её тело и зарывшись лицом в колени.

Шепли, улыбаясь, стоял в дверном проеме.

Я лучезарно улыбнулась ему.

– Ты подлый.

– Он заказал обратный рейс. Я должен был забрать его из ФПО здесь, в городе. – Он закрыл за собой дверь и ухмыльнулся, скрестив руки. – Я думал, у него сердечный приступ случится до того, как мы приедем сюда.

Нос Эбби сморщился.

– ФПО? Ты имеешь в виду этот крошечный аэропорт сразу за городом? – она посмотрела на Трэвиса. – Чартерный самолет? Сколько это стоило?

Трэвис посмотрел на нее, качая головой.

– Неважно. Я просто должен был добраться сюда, – он посмотрел на меня. – Спасибо, что посидела с ней, Мер.

Я кивнула.

– Конечно. – Я встала, улыбаясь Шепли. – Я провожу тебя домой.

Шепли открыл дверь.

– После тебя, малышка.

Я помахала на прощание Трэвису и Эбби, но они не заметили, потому что он почти вгрызался в её лицо.

Шепли держал меня за руку, когда мы спускались по лестнице к нашим машинам. Чарджер , припаркованный

рядом с моей поцарапанной и грязной красной Хондой, сиял как новенький. Он открыл дверь , и запах дыма ударил мне в нос.

Я помахала рукой перед лицом.

– Как отвратительно. Если ты так любишь свою машину, почему разрешаешь Трэвису курить в ней?

Он пожал плечами.

– Я не знаю. Он никогда не спрашивал.

Я ухмыльнулась.

– Что бы сделал Трэвис, если бы однажды ты не позволил ему делать так, как ему все время хочется ?

Шепли поцеловал уголок моего рта.

– Я не знаю. Что бы ты сделала?

Я моргнула.

Выражение лица Шепли отразило весь ужас.

– О, дерьмо. Просто вырвалось. Я не имел в виду то, как это прозвучало.

Я схватила свои ключи.

– Все нормально. Увидимся дома.

– Детка , – начал он.

Но я уже была на полпути к Хонде.

Я села на потертое водительское сиденье своего старенького хэтчбека , заводя его, хоть я и хотела посидеть немного и поплакать. Шепли выехал задом, а я последовала за ним.

Я не была уверена, что было хуже – слушать непреднамеренно сказанную правду или видеть ужас в его глазах после того, как он это сказал. Шепли чувствовал себя тряпкой по отношению ко всем, кого любил, включая меня.

Шепли

Я въехал на закрытую парковку рядом с Хондой Америки и вздохнул. Рулевое колесо скрипело, когда я сжимал и разжимал руки с побелевшими костяшками. Выражение лица Америки , когда я ляпнул не подумав, было таким, каким я его еще никогда не видел. Если я сказал что –то глупое, в её глазах был бы виден гнев. Но я не разозлил её. Это было что –то похуже. Не желая этого, я обидел её , глубоко задел.

Мы жили в трех домах от Трэвиса и Эбби. В нашем здании было меньше студентов и больше молодых пар и семей. Парковка была полна, остальные жильцы уже были дома и спали.

Америка вышла. Дверца машины скрипнула, когда она резко закрыла её. Она пошла к тротуару безо всяких эмоций на лице. Я научился оставаться спокойным во время споров, но Америка была эмоциональной, и любая её попытка спрятать эмоции никогда не удавалась.

Жизнь с моими двоюродными братьями отлично научила меня обращаться с такими упертыми людьми, как Америка, но влюбленность в самоуверенную и сильную женщину иногда заставляла меня бороться с моей собственной неуверенностью и слабостями.

Она подождала, пока я выйду из Чарджера , а потом мы вместе пошли к нашей квартире внизу. Она молчала, и одно лишь это уже заставляло меня нервничать еще больше.

– У меня не было времени приготовить что –нибудь до того, как я ушла к Эбби, – сказала она, заходя на кухню. Она обошла барную стойку и замерла.

– Я приготовил, прежде чем забрал Трэвиса.

Она не обернулась.

– Но я сказала, что все сделаю.

Дерьмо.

– Все хорошо, малышка. Это не заняло много времени.