Нечто в лодке по ту сторону озера...

Перфильев Максим Николаевич

18.

Печально,

очень печально, но я с сожалением вынужден был признать, что в последнее время в российском шоу-бизнесе разврат стал приобретать более профессиональные и более сложные, замысловатые формы. Уже проходили те времена, когда реально не умеющие петь девчачьи коллективы, выходили на сцену и зажигали зал. Все больше появлялось групп, участницы которых могли не только трясти попками, но и обладали достаточно неплохими вокальными данными, имели музыкальные познания и могли похвастаться актерским мастерством. Кроме того — и песни для них писались соответствующие. С усложненным сценарием трека, не тривиальной рифмой, и даже с психологически продуманными музыкальными ходами, вызывающими у слушателей определенные возвышенные эмоции. Кроме того в текстах песен прослеживались некие намеки на какой-нибудь философский смысл. И, хотя при более подробном рассмотрении можно было увидеть, что никакого реально смысла в этих текстах нет, а песни и клипы играют исключительно на самых примитивных животных человеческих инстинктах — но психологическая составляющая этих музыкальных продуктов, направленная на развод людей с целью получения прибыли от них — она делала свое дело и люди велись на это, как стадо баранов… получая впрочем, от этого для себя удовольствие. Да, изменился профессиональный подход продюсеров и всей команды к работе над группами. Видимо публика стала более притязательной. Но, по сути, группы продолжали выполнять свои развращающие функции и превращали сознание людей в сознание тупых животных, живущих по инстинктам. Играя на чувствах людей — они продолжали иметь им мозги и упрощали понятия ответственности за свои поступки. И не важно, на каких высоких чувствах людей они играли — они продолжали оставаться злом, неся в этот мир разврат. А разврат уже в свою очередь, все больше распространяясь, убивал у людей чувство самоконтроля и продолжал разрушать семьи, продолжал разрушать человеческие отношения, продолжал трахать тринадцатилетних девочек и делать за них аборты, выбрасывать их младенцев в мусоропровод, продолжал насиловать и заставлял насиловать, провоцируя на все большие преступления, порождал все большее количество маньяков и людей, не умеющих сдерживать свои желания и не умеющих отвечать за свои поступки.

Это была стратегия сатаны.

…Хм…

…Так о чем это я?…

…Я проснулся утром от какого-то кошмара. Уже давненько мне не снились кошмары по ночам. Для меня это было даже странно. Обычно я просыпался посреди ночи с криками хотя бы раз в неделю. В последнее время я не наблюдал такого. И поэтому немного удивлялся. Но это утро все изменило и моментально поставило все на свои места. Снова — кошмары по ночам. Жизнь возвращалась в правильное русло.

Мне позвонил Слава и предложил занятную вещь.

— Слушай, тут один чувак, мой знакомый, он заинтересовался твоей музыкой… ну, нашей музыкой, я же тоже ведь участие в записи принимал… в общем, короче, ему понравились твои записи и он хочет твой диск у себя продавать. У него, короче, есть

маленький магазинчик тут недалеко в пригороде…

— В пригороде?

— Ну, не в пригороде. Тут в городке в одном маленьком, типа, город-спутник наш. У него там магазинчик небольшой. Вот… он там может твой диск на полку поставить, чтобы он продавался.

— Ааа… хм… а чо, слушай, он не это… не здесь, не в городе? Чо сюда не перебирается? Тупо там у себя?

— Ну… не знаю, видимо, ему там удобнее дела вести. Может, ему просто не дают сюда еще влезть.

— Ааа… а… слушай, чо просто один магазинчик, сети нет?

— Ну, там есть еще пара каких-то мелких ларьков у него, тоже в каких-то мелких городах тут у нас недалеко. Но основной, в котором он сидит, там вот.

— Ага… ага… понятно… И?…

— Ну тебе, короче, надо будет приехать туда к нему, привезти диски.

— Ага… ааа… А чо, слушай, послать по почте… может… никак?

— Дак там же надо договор подписывать. Да и… какая там почта? Ты чо. Там почта работает… раз в неделю наверно.

— Ага… интересно… Ну… И чо, слушай…

— Я тебе адрес щас скажу, короче… Значит, садишься на автобус номер…

— Дак мне, наверное, может, позвонить ему сначала, договориться?

— Ну, я уже как бы договорился. Все нормально. Тебе только приехать надо диски привезти. Короче садишься на…

— Дак, а чо, как бы все равно же надо это еще… созвониться с ним. Уточнить.

— Ну, давай, я телефон тебе его дам.

— Ага, давай.

В общем, какой-то Славин знакомый согласился продавать у себя в небольшом магазинчике в своем маленьком городке, до которого надо было ехать минут 20–30 на пригородном автобусе — диски с моей записанной в студии музыкой. С одной стороны я конечно обрадовался. С другой — гнать в эту пердь, пусть и недалеко расположенную от нашего мегаполиса и явно тесно связанную с нами, и вроде как с признаками цивилизации и даже с панельными домами на узких улицах, но все равно пердь — конечно, не сильно меня от этого прикалывало. Но ехать все равно придется. Ладно. Легких путей, видимо, не бывает. Будем хотя бы так.

Продолжая нить рассуждений о высоком уровне профессионализма в разврате современного шоу-бизнеса — я словно видел перед собой громаднейшую, просто невероятных размеров систему, мощнейшие механизмы которой, работая с оглушительным ревем и вызывая дрожь по всему телу, парализовывали мое сознание, внушая ужас и нестерпимое желание отступить назад. Я видел, как влияние и власть этой системы уходили далеко за пределы горизонта, и, вгрызаясь в поверхность земли, углублялись на многие километры вниз, одновременно возвышаясь надо мной высоко к небу, и грозя раздавить всей своей необъятной массой, нависая над головой какой-то сложной непробиваемой структурой, проникающей в любую сферу жизни общества. Любое незначительное движение этой системы могло смести меня в сторону. Ее разрушительная мощь была непостижима. Тысячи, сотни тысяч, миллионы профессионалов своего дела, виртуозных исполнителей, гениальных авторов, грамотных организаторов, хитрых пиар-менеджеров и мудрых продюсеров работали на эту систему. И что здесь мог сделать я — какой-то мелкий музыкантишка, с уровнем чуть ниже среднего полупрофессионального. Но, тем не менее, я пытался, пусть иногда даже не зная, с чего начать, но я знал — я должен хоть как-то повредить эту систему, хотя бы отколоть от нее небольшой кусок, и сделать хоть на тысячную долю процента менее могущественной. И я надеялся на то, что я не один. Я знал, что я не один. Даже более того — я знал, что даже внутри этой системы есть много тех, кто восстает против нее и начинает свою войну. Пусть они работали не на мою религию, и даже не всегда на мои идеалы, но они так же бросали вызов и шли против этой системы, которая отупляла сознание людей и превращала его в ничтожный рабский внутренний мир обыкновенного, существующего только одними инстинктами, животного. Я знал: все те, кто углублял в людях восприятие мира и нес в себе идеи добра, правды и хоть какой-то нравственности — те идеи, которые для меня, уже давно было очевидно на чем основаны, и почему так важны — все эти люди, исполнители, авторы, группы, все они отбирали кусок влияния у этой ужасной огромной системы, несущей в себе разрушительный разврат и беспредел. Человек может не верить в Бога, но изменить мир к лучшему. Но вера в Бога все-таки дает человеку больше силы, чтобы бороться с этой машиной зла. Потому что лишь осознание того, что этот приземленный ничтожный материальный мир — это еще не вся реальность — лишь осознание этого является главным аргументом в борьбе с этой системой. В противном случае борьба с ней — на самом деле практически бессмысленна.

Преодолевая в себе огромное нежелание куда-либо ехать, я начал собираться. Я уже созвонился с тем владельцем этого магазинчика и мы договорились с ним о том, когда я приеду. Теперь меня начинало трясти, я начал волноваться и мне становилось плохо. Как всегда я списал это на банальное осознание собственного разума определенной значимости для меня данного события. Хотя мне все же иногда казалось, что за этим стоит что-то еще. Но я старался быть более приземленным в этих вопросах.