Нечто в лодке по ту сторону озера...
Шрифт:
Поэтому мне нужна была помощь.
И поэтому я сейчас направлялся к человеку, который должен был взять на себя часть нагрузки и сделать то, на что я не решался.
Его звали Валера. Мой давний знакомый. Он был ходатай — человек, который постоянно молится за других людей. То есть, как бы верующий в принципе должен хоть иногда молиться, часто не часто — это понятие относительное и все индивидуально. Но ходатай это человек, который очень много молится за других. В этом есть его служение Богу. Так он влияет на то, что происходит в духовном мире и в мире материальном.
Когда-то
Именно поэтому теперь Валера не молился за все подряд, за любых людей. К нему нельзя было просто так придти и попросить замолвить за себя словечко перед Богом или попросить помолиться за какую-то проблему. Он тщательно разбирал каждую ситуацию и сам принимал решение. Он понимал одну вещь, которую не понимают большинство людей — Бог это не палочка-выручалочка, Он — Бог, Который создал весь этот мир и который все держит в своей руке, в своей власти, Богом нельзя пользоваться, Им нельзя манипулировать, Бог требует к себе почтения и уважения, и исполнения Своей воли, Он Властелин, и просто так Он не собирается отвечать ни на чьи молитвы. Бог изначален и бесконечен. И Валера — Его ходатай — служил Ему и не занимался исполнением людских прихотей. Он сам решал, за что, как и когда он будет молиться, и вопрос денег здесь был неуместен. Он не брал за это денег.
Валера был в чем-то уникальный человек. Он всегда любил хорошо одеваться, тратил много денег именно на одежду и различные аксессуары и украшения. Ему нравилось хорошо выглядеть и жить хоть в какой-то роскоши, пусть даже и не слишком дорогой. Он был немногословен и обычно мало общался с людьми, редко заводил новые знакомства. Он уже не ходил ни в какую церковь. Но продолжал оставаться верующим человеком и выполнял то, что считал нужным. Он работал в клубе-кафе, помогая своему брату. Обращался среди тех, кто любил повеселиться. Постоянно находился в обстановке, в которой люди могли набухаться и подраться. И его это не смущало.
Еще у Валеры был дар — ясновидения. Он мог знать вещи, которые происходят в жизни человека, и которые тот скрывает. По крайней мере, раньше у него был такой дар. И в церкви, в которую он ходил, все об этом знали. Потом Валера ушел из церкви. И в последнее время он ничего не говорил про свои способности. Но, как известно, дары и служения Божьи непреложны, и если Он дает какой-то дар человеку, то лишает его этого дара редко и в крайнем случае.
Я вошел в кафе и, пройдя через зал, подошел к барной стойке. Мой давний знакомый, одетый в хороший дорогой костюм, отливающий темным красным цветом, в свободно расстегнутом пиджаке, под которым виднелась шелковая рубашка, в начищенных лакированных туфлях, с хорошей стильной прической, и с перстнями
— Пойдем туда.
— Ну, пойдем.
Я последовал за Валерой, забавно отмечая то, как за нами по полу поползли фигуры прожекторов цветомузыки, мешая глазам сконцентрироваться в и так достаточно темном помещении, окна которого были сделаны из мозаики, и вечерний августовский свет в этот хмурый облачный день никак не хотел проникать в это кафе и делать его слишком светлым.
Мы подошли к стеклянному столу, стоящему в углу зала, и Валера предложил сесть на небольшие металлические кресла с мягкой кожаной обивкой.
— Ну что, как жизнь-то? — последовал вопрос, как только я удобно устроился в кресле.
— Потихоньку, — ответил я, — Сам-то как?
— Аааа нормально, — прокряхтел Валера, усевшись напротив меня и поставив рядом с собой стакан, в гранях которого играли блики слабой не слишком интенсивной цветомузыки.
— Это кока-кола, — произнес Валера, заметив мой взгляд, украдкой брошенный на стакан.
— Я и не сомневаюсь, — покачал я головой, состроив небольшую гримасу.
— Правда, — Валера убедительно поднес стакан ближе ко мне, вытянув руку. Я немного помедлил и все же оторвался от спинки кресла, наклонился и понюхал то, что находилось в стакане. Действительно кока-кола.
— Ты же знаешь, мне это безразлично, — сказал я в заключение.
— Некоторых смущает, что я нахожусь в таком… месте.
— Только не меня.
Валера кивнул головой.
— И все же люди должны мне доверять.
Он сделал глоток, поставил стакан рядом с собой, и жестом предложил мне начать разговор о том, зачем я пришел к нему.
Я вытащил из внутреннего кармана куртки конверт и, положив на стол, легким движением руки плавно направил его по стеклянной поверхности в сторону Валеры. Конверт скользнул по столу, немного закрутившись, и уперся в длинные пальцы, с золотыми печатками на нижних фалангах.
— Ее зовут Катерина. 21 год. Она лесбиянка.
— Лесбиянка? — переспросил Валера, немного удивившись.
— Да. Тебя это смущает?
Валера как-то странно покачал головой, дескать — что меня в принципе может смущать в этом мире, но по его выражению лица было видно, что он несколько озадачен. Он открыл не запечатанный конверт и, достав из него фотографии, принялся их разглядывать, разложив некоторые из них на столе.
— Где ты ее подцепил? — вульгарно спросил он.
— Она девушка моего друга, — ответил я.
— Лесбиянка — и девушка твоего друга? — усмехнулся Валера.