Неделя холодных отношений
Шрифт:
Она поначалу отпрянула от приоткрытой двери, но потом, глубоко вдохнув, вновь приникла к узкой дверной щёлке. Всё подробно: и он, и женщина…
А в эту пятницу.…
Сначала она его ударила. Сильно, прямо, в лицо. Вадим остолбенел, поднявшись с пола, потом заорал, размахивая перед ней длинными руками. Пытался извиняться. Потом было всё остальное.
«Мерзко, действительно мерзко…».
Когда она после него добралась домой и, рыдая, поставила в гараж машину, то долго ещё не хотела подниматься наверх, тёрла мылом руки, подставляла под
«Так ему и надо! Заслужил!».
День второй
ПОНЕДЕЛЬНИК
Разделение верхних и нижних вод, создание небесной тверди
Были часы долгого холода – и за ночь залив встал.
Тусклое зимнее солнце медленно пробиралось над утренним горизонтом.
Ближний лес начинал звенеть пронзительными птичьими голосами, ярко вспыхивали крохотными искрами мохнатые от морозного инея колючие стебли низкого прибрежного шиповника.
Капитан Глеб уверенно шёл по утреннему, уже светлому лесу.
Под ногами шелестел неглубокий снег, и редкие порывы ветра стряхивали пушистые снежные комки с высоких еловых веток ему на плечи.
Одна из просторных полянок подходила для предстоящей операции по всем параметрам.
Глеб остановился заранее с краю, специально, чтобы не оставлять лишних следов, ещё раз пристально оценил так удачно выбранное место.
Устроившись за кустами, он начал с того, что вырезал тонкий, очень длинный прутик, очистил его от лишних, способных помешать дальнейшим точным процедурам, веток и листьев. Воткнул рядом с собой в снег.
Так же расчётливо, предварительно и за долгие ночные часы продуманно капитан Глеб размотал маленький клубок белых ниток, приготовил петлю размером с ладонь и, не выходя на ровный снег полянки, орудуя прутиком как указкой, разостлал петлю по нетронутому снегу.
Оставшийся конец нитки прочно привязал к основанию куста.
Полюбовался.
Одобрительно кивнул головой.
Затем капитан Глеб достал из кармана куртки пригоршню спитых, добела вываренных ягодных семян, которые он ещё с вечера запасливо вытряхнул из их с Сашкой банок-чашек.
Прицелился, одним точным размахом бросил семена на снег, в самый центр петли.
«Такое милое угощение должно понравиться многим местным птичкам…».
Возвращаясь к костру, капитан Глеб Никитин продолжал думать о сыне.
Из-под капюшона на него смотрел усталый неподвижный глаз.
Не вставая и не поворачивая лица от огня, Сашка тихо спросил:
– Па, может зря мы это всё? Может и не надо всё так сложно-то делать? Объясним людям, не поймут они, что ли? Не выдержим же мы здесь, а?
Глеб тоже помедлил, так же негромко отвечая.
– Выдержим. Это первое. Что-то за ночь в нашем раскладе изменилось? Ничего. Это второе. Если
Потом они опять хохотали.
Капитан Глеб приготовил для себя и для сына роскошный утренний кофе.
Желуди прожарились удивительно ровно, на массивных камнях они за несколько часов обсохли, протомились, некоторые рассыпались в коричневый порошок прямо в ладони.
Из кружек пахло удивительно не по-лесному.
– Всю ночь колбаса жарилась! Честное слово – лежу и слышу, как масло на сковородке шкворчит. Прислушался – сухие листья вот на этом дубе шелестят! Первый раз в жизни галлюцинации от голода испытывал!
Сашка рассказывал, размахивая рукой, торопливо отхлёбывая горькую ароматную густоту.
– А ты чего хотел, третий день живём без супа?! Это тебе не мелочь по карманам тырить!
– Небритым, сынок, ты становишься ещё забавнее!
– А сам-то…
Капитан Глеб провел рукой по своему подбородку.
– Действительно.
– И седина у тебя уже на подбородке, вон там, по бокам….
Сашкины руки дрожали. Он заметил это раньше отца, испугался, старался быть плавным в движениях, незаметным своей слабостью, но, всё равно дважды нечаянно понемногу выплеснул питьё себе на колени.
– Это от голода. Не смущайся.
– Просто руки как-то сами по себе дёргаются…
Сашка сделал ещё один большой глоток. Задумчиво нахмурил брови.
– Па, а ты откуда воду для кофе брал?
– Из снега, из-под сосен на холме. А что такое?
– Какой-то химией пахнет…. Ацетоном? Может жёлуди?
Глеб продолжал неторопливо остругивать короткий прутик.
Значительно помолчал, вздохнул с печальной скорбью, но тут же не выдержал и расхохотался.
– Ацетон – это ты точно определил. Но не из кружки им пахнет, а от тебя. И от меня, наверно, тоже. Скверное дыхание пошло от нас, коллега, это наши организмы, лишенные привычной изобильной пищи, начали по собственной инициативе перерабатывать наши же внутренние ресурсы. Движение требует энергии, с этой целью природа разлагает внутри нас пока ещё лишний жир, а в качестве побочного продукта получается немного того, что пахнет ацетоном…
– И долго это будет…?
– Чего?
– Ну, разлагаться-то мы будем?
– Надеюсь, что нет. Ну вот, и готово…
Капитан Глеб Никитин полюбовался на ту самую сосновую веточку, кончик которой в последние минуты разговора он настойчиво продолжал легкими ударами обушка ножа разбивать на прикостровом камне.
Получилась забавная маленькая кисточка.
– Держи предмет личной гигиены.
– Для чего?
– Дурашка. Это же зубная щётка – избавляйся от неприятного запаха изо рта, уважай чувства окружающих тебя медведей.