Неделя холодных отношений

ВИН Александр

Капитан Глеб Никитин усмехнулся, пнул обратно в огонь самовольно выкатившийся оттуда уголёк, весело дёрнул козырёк своей кепки.

– Ты чего?

Сын смотрел на него сонными, слабыми глазами.

– Случайно вспомнил…. Куртка твоя напомнила мне одну давнюю историю.

– Рассказывай.

– Это и делаю. Слушай.

– Как ни странно, но раньше, без коммерческих хозяев, без разных там менеджеров и компьютерных технологий,

порядка на флоте было больше.

Для целесообразности океанического рыболовного промысла начальство придумало подмены – это когда судно, отработавшее где-нибудь шестимесячный рейс в Центральной Атлантике или, для примера, в Перу, не гнали каждый раз долгим пустым путём в родную страну, а оставляли на короткое время в чужом порту. Экипаж улетал домой, примерно через месяц на судно возвращались новые люди, а в этом промежутке делами на пароходе занималась специальная подменная команда, тоже наши ребята, только не промысловики, а ремонтники.

Такое бывало очень часто и повсеместно.

Ну, так вот, однажды…

В такой вот подменке, в порту Лас-Пальмас, что на Канарских островах, от случайной электросварочной искры сгорел наш малый рыболовный траулер. Без жертв, не утонул, но на длительное время стал непригодным для эксплуатации.

Мой сейнер в то время тоже стоял у причала в Лас-Пальмасе.

Экипаж погорельцев отправляли на самолёте в Союз, ребята перебирались через наш борт на катер, чтобы на нём добраться до берега, а там – в аэропорт. Нашлись общие знакомые. Разговорились. В том числе и о пожаре. Выяснили, что выгорели почти все жилые помещения, испорчены документы, личные вещи.

Одеты парни были кто в чём.

Их радист, молоденький паренёк, залатал прожжённую на спине, новую, в этом же рейсе купленную за валюту джинсовую куртку, куском синего рабочего комбинезона, чёрными сетевыми нитками, да так, чтобы угадать почти под цвет; на обгорелый бок своего рыжего кожаного чемодана механик приладил аккуратно выпиленную фанерку.…

Мы-то, естественно, поделились с бедолагами кто, чем может, брюками, рубашками, другим подручным барахлом. Только вот на матроса-камбузника, на здоровенного бобруйского дядьку, не нашлось ни у кого из наших ничего подходящего, поэтому и экипировали его всем миром со смехом, да с подколками.

Получился этот богатырь одетым в черные сатиновые рабочие штаны, на голое обширное пузо он натянул казенную майку, ну, представляешь, такую голубенькую, с лямочками, из набора стандартного нижнего белья; ещё кепочку шлёпнул на лысую макушку, летнюю, с пластмассовым козырьком и надписью сбоку – «Паланга».

В руках этот добродушный моряк загранзаплыва смущённо теребил самодельную авоську из капроновых ниток, а в ней болталась буханка черного хлеба, выпрошенная на всякий случай у коллег.

Лететь этим чудакам

предстояло на роскошном испанском «Боинге», через Париж.…

Вот.

Капитан Глеб замолчал, выжидая для приличия и создания необходимого бодрого эффекта паузу.

– Ну и что?

Сашка по-прежнему смотрел на него тяжело и тускло.

– К чему ты эту историю…

– К тебе. Ты сейчас со своей прожжённой курткой очень мне того радиста молодого напоминаешь.

– Только и всего?

Сашка с шумом перевернулся на спину, уставившись в высокие, пока ещё различимые над костром, сосновые ветки.

– Па, ты не очень старайся меня развлекать, я же всё понимаю…. Ты вот свои старые истории рассказываешь, а я про нас постоянно думаю….

Снова шумнув комбинезоном по камышовой циновке Сашка присел, посмотрел на отца.

– Если наша схема не сработает, то ведь очень многое изменится, да? И в твоей жизни, и в моей…. Тебе уже не будет так легко и свободно, а я, меня.… Со мной… Мне трудно, наверно, будет, уже общаться с Евой…. Как ей всё это объяснять, даже если и по закону всё неправильно получится? Ну? Как?!

– Захочет – поймёт.

– А если не захочет?

– Тогда – позабудь. Если речь идёт о судьбе, а близкий тебе человек всего лишь чего-то не хочет…. Забывай. Мгновенно. Вырывай из сердца. Выбрасывай. Так легче – разделяет не пропасть, а разница уровней.

Не замечая себя, взволнованный внезапно возникшей темой разговора, капитан Глеб Никитин твёрдо стоял у огня и жёстко отвечал сыну.

Тот тоже вскинулся на него взглядом.

– Ты всегда так поступаешь?

– Да.

– И с мамой?

– Да….

– Но ведь вам обоим, наверно, тогда было плохо?

«Плохо…. Что он об этом знает….».

– Я не говорил ей, что хочу быть один, я только сказал, чтобы меня оставили в покое.

– А когда ты её в последний раз видел?

– Года два назад. А что?

– И не подошёл, не поговорили ни о чём?

– О чём?

– А другие?

– Что – «другие»?

– Кто-то же у тебя ещё после…, после всего этого, был? Ну, так, чтобы серьезно?

Отец отметил редкую, среди туч, звезду. Посмотрел в глаза сыну. Улыбнулся.

– Как-то я подарил одной чудесной женщине глобус звёздного неба, но она так и не научилась им пользоваться….

Вокруг костра стемнело уже по-настоящему, но многое в их жизни начинало становиться всё более ясным.

Капитан Глеб Никитин долго ждал такого разговора с сыном, почти все ответы у него были готовы уже давно. Странно только, что свои домашние дела они вдруг взялись обсуждать в такой обстановке, при таких тревожных обстоятельствах….

Но говорить было необходимо.