Недоброе утро Терентия

Грей Денис

Познакомился я с монголами, пока чай пили. А-то вместе считай, а я их имен даже не знаю. Некультурно это! Представились они: Одного — Алтай зовут. В честь горы, сказал его назвали. Есть такие горы говорит, где-то на северо-востоке. Далеко от сюда. Красивые! Только он сам их никогда не видел. У его деда, была картинка с горами этими. Вот по ней, по картинке той его и назвали. Он, постарше будет. Двадцать три ему. Серьезный такой. Весь собранный, глазами своими черными постоянно крутит во все стороны. Поглядывает, примечает себе там чего-то. Такой он. Второй — мальчишка совсем! Семнадцать лет. Его — Шона зовут. Это «волк» по-ихнему. Он такой, лохмастенький. Почти, как — я. Только шерсть у него серая. И глаза — желтые. Тут и спрашивать не надо было, почему его так назвали! Хороший парень. Веселый, да улыбчивый. Еще, оказалось, что

они братья родные. Вот такие дела.

Поговорили мы малость еще с ними. Рассказали они, как живут, чего делают. Да откуда сами монголы пришли. Вот чего они мне и рассказали: живут они в юртах, и всегда так жили. «Гэр» — по их она называется. Не признают они дома! Кочевой народ. Кочуют по всей степи. Когда на год в одном месте становятся, а когда и на десятки лет. Как у нас они стоят. Сколько себя помню — стоят у нас за деревней! Все это со скотиной связано. Пастбища им нужны. Где трава хорошая, да много — там и живут. А как нету больше еды лошадям, да баранам ихним, — тогда они и переходят на другое место. А лошадей, да баранов, у них ох как много! Бывало выйдешь на бугор, глянешь — а стаду и края не видно! Земледелием еще они занимаются. Хлеб растят, да гречу. Хлопок еще. Чтобы одежду из него делать. Но это, если опять-же, — земля родючая. У нас такая! Вот они и обосновались рядышком. И живут. А все равно дома не хотят строить! Говорят, «Сары-эмеен» — это дух ветра у них. Очень он у них уважаемый! Он летит по степи, радуется, что раздолье ему, а тут, на пути — хата стоит. Так он злиться станет и ее свалять будет стараться. Вот и не строят хаты они. Гневить духа своего не хотят! Такое дело. А пришли сами монголы — из того-же Алтая. Да давно это было. Так давно, что и старики уже не помнят. Всю свою жизнь они кочуют, и запись прошлых лет никто не хранит у них, и не хранил никто и никогда. Так и живет народ этот! Интересно мне было. Да и мужики притихли. Слушали. Им тоже видать любопытно стало про монголов-то послушать!

Попили мы чай. Хороший. Вкусный. Бодрящий! И монгольская травка мне сил придала. Усталость с дороги вроде как рукой сняло! Тепло так стало внутри, да легко, приятно. Каждая мышца вроде силой налилась, расправилась, отзывчивое тело мое стало! Подвижность вернулась. А-то затек я немного у печки сидящи. Еще после боя того, как я кувалдой махал, — болели руки. А теперь не болят. Немножко если. Ну — то такое... И голова ясной стала. Хорошо думать получается. И спать не охота больше. Здорово в общем!

Я еще Толяна напоил чаем этим. Потихонечку поил. По чуть ему давал. Попил Толян. Всю кружку выдул. «Спасибо» — даже прошептал мне! Видать силушек уже немножко набираться стал. Хорошо! Дальше он отдыхать лег. А мы — пошли смотреть, как дверь ту вскрывать!

М-да... Слишком массивная дверь! Из железа. Да кажется, из брони она. Не просто так, чтобы жестью оббита. Из цельного листа стали сделана! Влепил я кувалдой по ней, со всего маха. Никак... Только глухой звук и все. Вий осмотрел ее вокруг. Оглядел каждый сантиметр. Затем на БТР смотрел. Думал — протаранить! Вот только высота тоннеля в этом месте — ниже. Махал-Махалыч мерять высоту кинулся. Взял веревку, привязал к ней ботинок свой, другой конец — в руки, и мне на плечи полез! Прикинул высоту. Дальше БТР мерять стал. Посчитал на пальцах. Говорит: — Не пролезет сюда махина такая, чтобы носом долбануть!

Зачесали мы бошки. Даже подогнали БТР сюда. Уперся он башенкой. Пять метров не достает носом до дверей! Дальше глядели: рамка там вокруг двери из швеллера стального. Лутка типа. И толстый зараза! В палец железо толщиной. Почесали мы макушки еще раз. Вий попросил, чтобы я по бетонной стене ударил, что в швеллер заходит. В самый край попал чтобы! Может там штукатурка будет, да осыплется, обнажит штыри, что от замка в швеллер идут?

Вмазал я по стене. Несколько раз влепил. Даже с разгона дал! Нет... Чуть только скрошилась. Буквально несколько маленьких кусочков отлетело! А дальше — бетон. Да крепучий! Бьешь, а он звенит только. Искры с кувалды летят. Вона как раньше делали! Расстроились мы чутка... Вий кумекал все, как ее разворотить-то дверь эту окаянную! А я на БТР смотрел. На нос его острый, на башенку, на пулемет на его смотрел... Точно! Можно-же из пулемета ввалить по дверям этим! А почему — нет?! Есть же заряды! Вон, монголы говорили. Наведем его на дверь и очередью! Не думаю, что выстоит она. Этим я с Вием и поделился. Думал —

ругать меня дядька станет, что придумал палить по дверям. За ними-же, может чего ценного быть! Но, — нет. Принял дядька мою задумку! Делать-то больше нечего. Да и идей ни у кого других нет. Все-то думали, чтобы или БТРом таранить, или бетон ломать вручную. Еще была версия у Махал-Махалыча — дернуть. Ручка-то есть на двери этой! Округлая такая. Толстая! Привязать к ней веревку и дернуть. Попробовали, привязали один конец к БТРу, другой — к рукоятке, что на двери. Дернули! Лопнула веревка... И даже в две — все равно рвется, не выдерживает! А в три сложить, — нету у нас длины такой... А, так — рвется и все тут! Сколько узлы не вяжи... Тут стальной трос нужен. Или цепь железная! А что у нас... Так, — плетенная из пеньки. Слабая она.

Вий в БТР полез. Пошевелилась башенка. Опустился пулемет, на дверь навелся. Высунулся дядька из люка. — Отходите, — говорит. — да подальше! За броню лучше спрячьтесь. Уши еще позатыкайте. КПВТ — здорово бьет!

Мужики — ходу! Я следом. Сел за БТРом. Уши заткнул. Да за Толяна сразу вспомнил! Он же лежит недалеко. Каково ему будет, когда Вий пальнет! Тут же пространство, замкнутое считай. Мы, когда в будке, в Урале стреляли, так и там глохли. Так, то — с ружья! А эта дура, как шарахать будет. Ох!

Рванул я к Толяну. Только добег к нему, уши его кое-как одеялом прикрыл, да свои пальцами позатыкал, как оно... Жахнуло! Так, будто прямо передо-мной гранату рванули! И еще, и еще! Дрожь по полу пошла. И внутри меня повторилась! Вий, видать несколько очередей дал. Я уже голову руками обхватил, глаза зажмурил. Страшно мне почему-то стало! Будто не в двери, а по мне стреляют! Я еще сжался... Думал снова лупить будет!

Тишина... Нет выстрелов. Значит все. Сделано дело! Глаза еле разлепил свои. Звон в ушах стоит, хоть и затыкал я уши... Дальше пыль клубами пошла. На фоне фары, горящей от аккумулятора. Видно мне ее. Дым еще повалил. Плотный, густой. Нихера не видать! Да к тому мелкий, гадкий такой. И в нос и уши, и глаза, — кругом оно залезло! Душит. Откашлялся, зенки протер, поглядел на Толяна: лежит. Глазами крутит. Охреневший от происходящего! Подтянулся он. На жопу сел. Головой потряхивает. Тоже видать уши заложило. Сам кашляет. На меня глянул, кивнул мне. Мол, — нормально ему! Ладно... Поднялся я на ноги и к двери пошлепал. Там еще пыль не осела. Стоит мутная завеса перед глазами. От БТР — лучи фар, будто осязаемые пробиваются. Желтые столбы света сквозь серый туман!

Дверь — пробитая в местах нескольких. Здоровые дыромахи! Рваный металл. Как бумажный лист пошматовало! Покосилась дверь. На одну сторону провисла. За ней сполохи. Будто горит там чего-то. Но далеко. Не видать, чего там горит! Махал-Махалыч уже веревку к двери привязывал. Чтобы дернуть! Вий перекличку сделал, убедился, что все целые и снова — в люк. Завыл мотор, попятился броневик, натянулась веревка — хрясь! Вырвали дверь! Упала на пол она, да с грохотом. Поволок ее Вий, от прохода подальше. А там — тьма. Да только сполохи огня моргают. Точно горит что-то! На машину похожее. Монголы с Васякой, воду приволокли из бочки, что у нас в Урале стояла. Тушить сразу побегли.

Вий меня с Петром вперед погнал. Пацанов прикрыть! Сам — следом за нами потопал. Я кувалду подхватил свою. Маханул ею пару раз, руки размять. Петр — арбалет взял. Сразу в него болт заряжать начал. Натянул тетиву. Туго оно натягивается. Петр скулы даже сжал. Руки у него захрустели от усилия. Щелкнул замок, что тетиву фиксирует. Справился! Вложил болт в ложбинку, да под пластину его специальную сунул до упора. Она — болт арбалетный удерживает, чтобы не вывалился при беге. Вот так! В общем — готовы мы. Вооружились так-то. Оно вроде-бы и тихо, и нет никого, только все равно, — на всякий случай! Перестраховываемся. Я вот так, тоже подумал: Лучше с оружием да без врагов, чем с врагами, а я — с голой жопой буду! Такое дело.

Прошлепали мы потихонечку вдоль коридора. Как раз до той самой машины! Хотели быстро, да не выходило у нас поторопиться. Темно тут. Также, как и в ангаре! Лампочки на потолке прицеплены рядком, да толку... Электричества-то нет! Сзади нас БТР фарами своими освещал. Видно хоть немножко. Да огонь от машины — тоже свет вроде дает. Только дыму дохрена. Не успевает вентиляция его высасывать! Клубами дым идет, черный, с искрами. Горит машина, жар от нее идет, да такой, что и мордой к ней повернуться страшно! Глаза выпекает.