Недоступная девственница
Шрифт:
Пеннифезер рассмеялся и легонько коснулся ее лба кончиками пальцев, тем самым выражая свои теплые чувства.
— Ты говоришь чушь, — фыркнул он. — На самом деле ты просто очаровательна.
— Очаровательна? — переспросила она с какой-то неожиданной злостью. — О чем ты говоришь, Джайлз?! Ты только полюбуйся! — И она вдруг резко развернулась к нему, а в руке ее сверкнул вороненой сталью пистолет. Чтобы достать его, она потратила какую-то десятую долю секунды. — Очаровательна? — еще раз повторила она. — В ближайшие полчаса я могу застрелить из этой игрушки
— Ты про Брунеля? Но почему?
— Я застрелю его, если он попытается убить меня. Или Вилли.
Модести убрала пистолет в кобуру, которая была закреплена у нее на бедре, под полой пиджака.
— Ну что ж, я не сомневаюсь в серьезности твоих намерении, — отозвался Пеннифезер. — Но ты думаешь, он решится на такое?
— Не могу ничего предсказывать. Я не знаю, насколько Брунель мстителен, злопамятен. Я не знаю, импульсивен он или хладнокровен. Но так или иначе, попросту рисковать мы не собираемся. Потому-то я и не хочу, чтобы ты находился рядом.
— Ладно. Но я приготовлю свой медицинский чемоданчик, чтобы сразу залатать те дырки, которые ты пожелаешь в нем проделать. Зачем портить такие ковры.
Модести удивленно покосилась на него, пытаясь понять, есть ли в мире хоть что-то способное протрясти Джайлза Пеннифезера, затем без тени улыбки кивнула со словами:
— Спасибо, Джайлз. Это весьма предусмотрительно с твоей стороны.
— Вот и отлично! — Он вытащил свой тяжелый саквояж из шкафчика у кровати, потом сказал с командирскими интонациями: — Если уж решишься стрелять, стреляй без раздумий.
— Ладно.
Две минуты спустя она вошла в гостиную, где Вилли Гарвин как раз укладывал в плоские ножны на груди слева два ножа. Это было его излюбленное оружие, которым он отлично пользовался в особо сложных ситуациях.
— Ты припасла инструмент. Принцесса? — спросил он.
— Конечно, — сказала Модести и добавила: — МАВ-25.
Вилли кивнул, проверяя, как ходят ножи в ножнах. Как и кобура Модести, они были сделаны из особым образом обработанной кожи, тонкой и в то же время твердой, как фанера. Внутренности ножен были смазаны графитом и костяным маслом, чтобы минимально снизить трение.
— Может, мы слишком перестраховываемся, — заметил он с усмешкой, — но лучше оказаться слишком осторожным, чем чересчур мертвым. — Он пододвинул одно из кресел на фут влево и добавил: — Пусть сядет тут, Принцесса, а ты займешь место у камина. Ну, а я вот тут, у дивана.
— Отлично. И когда он будет двигаться, возьмем его в клещи, правильно?
Вилли кивнул.
— Вы весьма предусмотрительны, но все же не недооценили меня, — заметил Брунель. — Он сидел в кресле, выложив руки на колени. — Я не захватил ни пистолета, ни отравленных сигарет, ни часов, которые стреляют патронами с цианистым калием. Я сам не применяю насилие. — Он посмотрел на Вилли и спросил: — Наверное, вы успеете вонзить мне в руку нож, прежде чем я суну ее в карман, Гарвин?
— В горло, — дружелюбно поправил его Вилли. Брунель кивнул головой и, не улыбнувшись, сказал:
— Специалисты
— Вы хотели обсудить какую-то проблему? — спросила она.
— Да, но сперва давайте договоримся. Я не Адриан Шанс и не Джако Мухтар. Они подвержены эмоциям и горят желанием вас убить. Я же прагматик. Я весьма сожалею о тяжких потерях, которые понес накануне, но коль скоро ситуацию нельзя исправить, я считаю вопрос исчерпанным. Вы мне верите?
— Это не имеет значения, — сказала Модести. — Возможно, это важно для тех, кто вас ограбил. Мы сами узнали сегодня об этом из газет.
— Понимаю, — сухо улыбнулся Брунель, — но так или иначе как профессионал я восхищен действиями воров. Я понимаю, что именно в сейфе их особенно интересовало. Но кроме того, там, помимо интересовавшего их конверта и небольшой суммы денег наличными, имелись и другие бумаги, которые могут представлять лишь незначительный интерес для тех, в чьих руках теперь находятся. Однако один документ может представлять большой интерес для вас. Разрешите, я выну кое-что из внутреннего кармана пиджака?
— Пожалуйста, только пошире распахните его и вынимайте медленно, — сказала Модести.
— Благодарю вас, — Брунель откинул полу пиджака, извлек из внутреннего кармана конверт, потом вынул из него сложенный в несколько раз белый листок. — Не угодно ли взглянуть?
Вилли Гарвин сделал шаг вперед, взял листок, развернул. Когда он стал изучать, на его лице не дрогнул ни один мускул. Он и вида не подал, что уже видел нечто подобное. Это была фотокопия фрагмента карты, который они уже сегодня разглядывали, и к ней была прикреплена координатная сетка.
Он передал листок Модести, а Брунель сказал:
— Это копия — их у меня несколько. Оригинал хранился в сейфе. Я уже говорил, что не питаю злых чувств, и в знак этого готов предложить вам партнерство в проекте, который сулит немалые барыши.
— Нас это мало волнует, — сказала Модести, передавая листок Вилли, который, в свою очередь, собирался вернуть его Брунелю, но тот жестом показал, чтобы Вилли оставил его, и сказал:
— Признаться, я разочарован. Тем не менее я готов чуть подробнее рассказать о том, что представляет собой эта карта, — вдруг вы сочтете возможным переменить свою позицию.
— Ну давайте послушаем, — пожала Модести плечами.
— Отлично. Человек по фамилии Новиков работал в одной московской закрытой лаборатории. Его задача состояла в анализе сведений, поставляемых спутниками. Однажды он увидел нечто, весьма удивившее его. Он несколько раз проверил свои предположения и пришел к выводу, что на снимках имелись указания на большие залежи золота в одной отсталой центральной африканской стране. Залежи занимают площадь около одной мили, причем там, где никогда не проводились геологоразведочные работы. Из этого следует, что, возможно, запасы золота гораздо богаче, чем представляется.