Недоступная девственница
Шрифт:
— Минуточку, — сказала Модести и посмотрела на Вилли, который почесал подбородок и произнес:
— Все это пока догадки. Я знаю, что для распознания рудоносных пластов используются спинтилометры, но, насколько я понимаю, такие съемки лучше делать с самолета, а не со спутника.
— Я не специалист, — отозвался Брунель, — но я имею возможность пользоваться консультациями лучших ученых в своей области, и меня уверяют, что русские разработали технологию, позволяющую добывать со спутников такие снимки, которые раньше были возможны только при съемке с самолета на низкой высоте. Они подтвердили
— Если это золотоносные твердые породы с низким содержанием металла, да к тому же с сульфидами, овчинка не стоит выделки, — заметила Модести.
— Это золотоносная россыпь, — сказал Брунель. — Новикову удалось добыть несколько самородков. Он показывал мне образцы. Это нечто вроде калифорнийских залежей прошлого века. Причем себестоимость добычи на удивление низка.
— Новиков сам к вам с этим пришел? — спросила Модести.
— Да.
— Почему?
— Потому что при всей незначительности затрат, они незначительны в относительном плане. Нужно получить концессию на разработку месторождения, нанять экспертов, взять образцы, соорудить рудопромывочные желобы, начать выемку породы в больших количествах. Для этого необходим предприниматель, готовый вложить в проект немалые средства, а кроме того, способный защитить свое дело от возможных посягательств. Новиков решил, что я вполне гожусь для этой роли. Кроме того, я, так сказать, почти сижу на этом золоте. Как вам, наверное, известно, мой дом находится в Руанде. Там у меня довольно большое поместье. Тамошние власти благодарны мне за услуги, которые я оказывал и продолжаю оказывать им. Они надеются и впредь пользоваться моими советами и помощью иного рода я потому не препятствуют мне вести дела в моем маленьком государстве, как я считаю нужным.
— Ясно. Продолжайте, если у вас есть что сказать.
Брунель откинулся на спинку кресла, соединил кончики пальцев, задумчиво сказал:
— Новикова обуяла алчность. Я предложил ему довольно большую сумму за право пользоваться его открытием, но он отказался. Он требовал помимо этого еще и проценты с прибыли. Просто поразительно, каким хищным капиталистом может стать коммунист, когда речь заходит о деньгах. И он также требовал заключения контракта до того, как покажет мне, где находится месторождение.
Модести кивнула на карту, которую по-прежнему держал в руке Вилли.
— Он так и не сообщил вам точные координаты?
— Нет. Он прекрасно понимал, что без них у меня ничего не получится. Вести разведку на площади в четырнадцать тысяч квадратных миль — занятие, которого хватит мне до конца жизни. Ну, а об аэросъемке не может быть и речи. Эта область располагается на территории четырех африканских стран, которые крайне чувствительны к попыткам нарушать их суверенитет, в том числе и в воздушном пространстве.
— И что же вы сделали?
Брунель покачал головой.
— Мне пришлось пойти на крайнюю меру. Я подверг Новикова пыткам, чтобы добыть координаты. К сожалению, он оказался крепким орешком. Кроме того, ему каким-то непостижимым образом удалось сбежать. Я не верил, что человек в состоянии проползти
— Когда я там появилась, он уже успел скончаться и был похоронен. По словам доктора Пеннифезера, его нашли в бессознательном состоянии примерно в миле от деревни.
— Ох уж этот доктор Пеннифезер. Из-за него-то мне и пришлось выложить карты на стол и рассказать вам о проекте Новикова.
— Из-за него?
— Да. У меня есть основания полагать, что Новиков сообщил ему перед смертью нечто весьма существенное.
— Новиков ничего ему не рассказал. Я спрашивала доктора Пеннифезера после того, как ваши подручные явились и устроили допрос с пристрастием.
— Умирающий человек может выболтать в бреду очень многое, мисс Блейз.
— На своем родном языке. Для доктора Пеннифезера это лишено смысла.
— Умирающий обычно повторяет одно и то же. То, что не дает ему покоя. Меня сильно удивило бы, если бы Новиков не выболтал эти координаты в бреду. Он слишком долго удерживал в себе эти сведения, молчал под пыткой. Согласитесь, было бы удивительно, если бы этого не произошло.
— Вы полагаете, доктор Пеннифезер солгал мне?
— Он и сам мог позабыть то, что услышал. Или просто не придал тогда этому особого значения. Но я не сомневаюсь, что есть способы стимулировать его память.
Вилли Гарвин решил, что Брунель ему надоел. Его так и подмывало взять этого карлика за шиворот и выбросить из окна гостиной. Вилли случалось встречать людей жестких и жестоких. Но Брунель был нечто уникальное. Он словно был лишен эмоций. Можно было, наверное, даже пожалеть человека столь изломанного, что он получал удовольствие от жестокости. Но совсем другое дело, когда кто-то хладнокровно пользуется насилием как инструментом.
— Итак, вы хотите, чтобы наш вклад состоял из доктора Пеннифезера? — холодно осведомилась Модести. — И тогда мы вместе принялись бы пытать его, чтобы стимулировать его память?
— Я не думаю, что необходимо сразу применять такие суровые методы, — сказал Брунель после небольшой паузы. — Хотя если все прочие методы успеха не принесут, возможно, у нас не останется иного выхода. Вас это огорчает? — Брунель выразил легкое удивление.
Модести посмотрела сначала на Вилли, потом на Брунеля и холодно произнесла:
— Если Шансу с Мухтаром взбредет в голову еще раз потревожить доктора Пеннифезера, то сначала я уничтожу их, а потом и вас. Это вам обещаю.
— Я тоже, — откликнулся Вилли.
Карлик постучал кончиками пальцев одной руки о ладонь другой и сказал:
— Значит, я ошибся. Мне казалось, что мм с вами в общем-то коллеги.
— Когда-то давно, может, так и было, хотя с большими оговорками, — сказала Модести. — Но если такие, как вы, Брунель, вставали нам поперек дороги, мы их уничтожали.
— Признаться, мне не совсем ясна ваша логика. Ну да ладно. Итак, вы отвергаете мое предложение прямо с порога?
— Совершенно верно.
— И вас не прельщает вероятность немалых прибылей?