Неединая Россия
Шрифт:
Чтобы разобраться, почему чиновничий проект десятилетней давности до сих пор держит в страхе федеральную власть, я звоню Антону Бакову — известному и за пределами Свердловской области бизнесмену и политику, серому кардиналу Уральской республики. В 90-х Баков был активным членом команды Росселя, политическим координатором росселевского движения «Преображение Урала». Разругавшись с начальником, в 2003 году он сам баллотировался на пост губернатора и выходил с Росселем во второй тур. Руководил федеральной кампанией Союза правых сил, после чего, считает он, его внесли в черный список, с тех пор реальной политикой он не занимается. Сейчас Баков — учредитель Монархической партии и собиратель земель Российской империи в теплых океанах. Империю
Баков обрушивается на меня, как ураган: заезжает на машине с водителем — из кармана заднего сиденья торчит бутылка дорогого коньяка — вручает пачку уральских франков, сообщает, что он только что из Гамбии, где встречался с министром туризма и членами парламента, и объявляет, что мы едем делать мне паспорт подданной Российской империи. В его офисе работает съемочная группа РЕН ТВ, в одной комнате Бакова ждут суровые уральские предприниматели с «вопросами», в другой — меня фотографируют, записывают личные данные и вручают синий паспорт с двуглавым орлом, держащим серп и молот. Теперь 31 августа в Москве, а если повезет, то на одном из 17 островов в Тихом океане, я пойду на выборы кабинета министров империи.
В кабинете Бакова вместо бело-зелено-черного Уральского висит бело-синий Андреевский флаг — острова, на которые претендует его Российская империя, открывали под этим полотнищем. Он делает вид, что полностью поглощен своим новым проектом и о политическом прошлом вспоминает походя. «Сепаратизм состоялся бы, если были бы сепаратисты. У нас их не было. У нас был Россель, который хотел выслужиться, я, который хотел спасти Советский Союз. Республику пришлось выдумывать, у нас же не было ни истории, ни языка, ни культуры. В 1991 году мы начали выпускать журнал „Уральский областник“, а ведь никаких уральских областников не было». В читальном зале библиотеки имени Белинского Баков штудировал лидеров сибирского областничества Потанина и Ядринцева и придумывал Уральской республике собственную мифологию.
«Ну я побузил немного, провел ряд митингов с черно-зелеными флагами, выпустил уральские франки», — вспоминает Баков. Один миллион 930 тысяч штук номиналами 1, 5 10, 20, 50, 100, 500 и 1000 уральских франков на общую сумму 56 млн франков напечатали на пермской фабрике «Гознак». «Мы подумали, что при дикой инфляции у нас могут быть тут востребованы долларозаменители. Но, честно сказать, испугались мы их вводить, — признается бизнесмен. — А когда я был в 1997 году директором самолетного завода в Серове, там я ввел уральские франки в качестве талонов на питание. После нескольких скандалов прокуратура часть их изъяла».
Одновременно Баков с единомышленниками собирал подписи за объединение Свердловской с Тюменской, Курганской, Челябинской областями. «Это у нас называлось Зауральский край, и он вызвал вспышку ненависти со стороны наших соседей, которые сказали, мол, ну вот, свердловчане опять все под себя гребут». Фактически границы края совпадали с современным федеральным — Баков называет его феодальным — округом. В институте философии и права написали конституцию Уральской республики. Через год, когда Россель после увольнения был выбран председателем областной думы, а сепаратистский проект стал историей, Баков как председатель комитета по законодательству перелицевал этот документ, поменяв слово «республика» на «область». Вышло так, что сегодняшний устав Свердловской области почти полностью повторяет конституцию Уральской республики.
«Потом мы Росселя выбрали губернатором, — вспоминает Баков. — Вообще Свердловская область ничего отдельного собой не представляет, потому что ни с историей, ни с культурой как-то не получается. Тогда мы пошли по той неверной политической стезе, по которой сейчас упорно идет Владимир
«Не могу сказать, что меня что-то возмущает. Невозможно возмущаться 12 лет подряд, это нездорово. Вместо работы все губернаторы клянчат деньги, ездят на поклон в Москву. Вплоть до того, что на капремонт домов дают средства с устной рекомендацией голосовать за ЕР. Мы уже делаем вид, что забыли об этом. Мы стараемся об этом не думать», — Баков больше не улыбается. С нами в кабинете сидит глава местного отделения «Справедливой России» — рассказывает, как бились на днях в Думе, принимая закон о выборах губернаторов: удалось снизить количество подписей муниципальных депутатов и глав, которые должен собрать кандидат, с 9% до 7,9%.
Екатеринбург — живой богатый город. Еще со времен Росселя все первые этажи в центре отданы под магазинчики, кафе, ателье, мастерские. Такси на улицах ловить не принято: большинство пользуется интернет-приложением для вызова ближайшей машины. Для соседних городов Екатеринбург — это такая региональная Москва: его не любят, но едут сюда жить и зарабатывать. Как столица, по мнению екатеринбуржцев, «всосала весь креативный класс вплоть до Нижнего Новгорода», так в их город едут из умирающих моногородов, с северных территорий. В области огромное количество газет, каналов и электронных СМИ. Как следствие, кипит общественная жизнь: политическим оппонентам в продолжение дискуссий в блогах дают пощечины в барах, активисты переходят из лагеря в лагерь, каждое интервью заканчивается вопросом, с кем еще я буду встречаться, и фразой «Только вы их не слушайте, они ненормальные».
«Очень часто звучит такое мнение, что, мол, какая региональная политика, никому не интересно, — говорит политолог Крашенинников. — А у нас тут, извините, было пять региональных партий, и люди в них разбирались. Я помню, как со мной до хрипоты спорил один мужик, доказывая, что „Городской Урал“ лучше „Преображения Урала“, и ему было абсолютно понятно, в чем между ними разница. Это, может быть, сейчас какому-нибудь московскому политологу 1995 года рождения кажется, что региональной политики у нас не было никогда. А я-то помню, какая она сильная была».
На декабрьских выборах в Госдуму в Екатеринбурге победила «Справедливая Россия». Депутат фракции СР Георгий Перский помимо стандартных претензий к «завертикаливанию страны» зол на Москву за присваивание местных законодательных идей. «Было 100 лет парламентаризму в России, я предложил сделать федеральный праздник. Из Совета федерации ответили, что это нецелесообразно. А потом Путин с Медведевым о таком дне объявили, — говорит Перский. — Другой пример — наша местная премия „Совет да любовь“ для золотых свадеб, которая потом на федеральном уровне превратилась в праздник Петра и Февронии, день любви и верности. Когда мы внесли закон о детском омбудсмене, местные единороссы этот проект завернули, а через пару месяцев принимали такой же федеральный, потому что появился детский омбудсмен Астахов». Даже институт полпредства можно считать калькой с управленческих округов, на которые поделена Свердловская область, во главе с кураторами, считает депутат. «У нас была кузница кадров. Конституцию, которую сейчас попирают, писал наш Сергей Алексеев. Отсюда Чайка, Крашенинников, Ельцин, в конце концов. А теперь все наоборот, к нам едут из Москвы, а уровень-то не сравнить насколько ниже, — говорит Перский. — А у нас есть свои специалисты во многих областях, нет кадрового голода».