Неединая Россия
Шрифт:
Каждый, у кого я беру интервью, дарит мне свою книжку — об особом пути Петербурга, о его роли в балтийском регионе, о московских петербуржцах. Каждый считает, что Петербург — это не какая-нибудь евразийская Московия, что это одна из главных европейских столиц и что только ее не хватает в «кольце» Совета стран Балтии. Каждый вспоминает всероссийский референдум 25 апреля 1993 года, известный по лозунгу сторонников Ельцина «Да-Да-Нет-Да». Тогда за повышение статуса Санкт-Петербурга до уровня республики в составе России высказалось 74,6% жителей города. Еще вспоминают, как в заксобрании в начале 2000-х годов обсуждался проект конституции Невского края с двухпалатным парламентом. Сейчас здесь только грезят о Петербурге, переставшем быть «дальней факторией российского начальства». Цитируют Вергилия, что, дескать, империя милость покорным являет и смиряет войною надменных. Сравнивают Москву с Левиафаном из Ветхого
«Если б Путин с Медведевым не были петербургскими, степень негодования была бы на порядок сильнее. Очень сильно подкосило развитие петербургской идеи самостоятельности, что в 1999 году премьером стал Путин, — считает Коцюбинский. — Я тогда прямо почувствовал — все пропало. Кстати, до Путина к петербуржцам по всей стране относились с симпатией, сейчас... А я еще в 2003-м писал в статье „Петербургское покаяние“, что когда-нибудь нам придется каяться за Путина. Меня тогда никто даже не понимал».
Практические претензии к федеральному центру у петербургских сепаратистов тоже интеллигентские: удушение интеллектуальной жизни города, уничтожение его архитектурного наследства и неразвитость туристической отрасли.
Санкт-Петербург — регион-донор, деньги здесь водятся. Более того, здесь есть сбывшаяся мечта многих регионалистов России: юридически зарегистрированная «Газпромнефть», чьи налоги идут в городской бюджет, хотя свою нефть компания добывает, разумеется, не в Петербурге и не в Ленобласти. Фактически северная столица забирает налоги, которые могли бы доставаться той же Сибири. Не секрет, что идея перевода крупных налогоплательщиков в родной город принадлежала именно руководству страны, как и затея с переносом в Петербург ряда столичных функций и ведомств, в частности Конституционного суда, знаковых международных встреч вроде саммита G8 или министерских мероприятий АТЭС и крупнейшего в стране Санкт-Петербургского экономического форума, «русского Давоса», из-за которого в середине июня в городе невозможно никуда проехать или снять гостиницу.
Но регионалисты и в свалившихся на город газпромовских деньгах видят минус. «Вот парадокс. С тех пор как у нас здесь зарегистрировали „Газпромнефть“, город стал быстрее разрушаться. Он приобретает определенный лоск, но лишается своего главного капитала — архитектуры. Петербург не может сейчас отстроить свою архитектурную политику. Плохо, конечно, совсем без денег сидеть, но деньги кинули вместе с невозможностью влиять на власть», — говорит Коцюбинский.
Во время губернаторства Валентины Матвиенко в городе снесли более ста зданий, имеющих, по оценке ЮНЕСКО, историческую ценность. Каноническая панорама Петербурга, единственного мегаполиса, полностью включенного в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, тоже разрушена: перспективу ломают небоскребы. Строительство делового центра «Охта» с 400-метровой башней-доминантой как раз на месте крепости Ниеншанц удалось перенести с набережной Невы в Приморский район. Сейчас на предназначавшемся для строительства Охтинском мысу остался огороженный забором котлован. Там в числе прочих объектов археологи нашли стоянки эпохи неолита и фрагменты древних крепостей. Ингер- манландцы настаивают на создании здесь музея под открытым небом. «Но этим никто не занимается. Оставили под снегом и дождем, а когда все само разрушится, можно будет строить что угодно. А ведь у города есть история и до Петра Первого, здесь было несколько сотен населенных пунктов, включая крупный шведский город Ниен. Но для петербуржцев память о неимперском Петербурге неактуальна».
Вместе с историческим обликом Петербург теряет статус «интеллектуальной столицы». «Сейчас Москва всасывает интеллектуальный ресурс. В Петербурге нет ни одной газеты, которая писала бы на федеральную тематику и распространялась бы по регионам, — перечисляет Коцюбинский. — Городской журнал один («Собака».— Ред.). Сколько в Москве научных центров, где кормятся политологи, аналитики, те, которые производят интеллектуальный продукт в качестве основной своей работы? Интеллектуальная, артистическая, художественная жизнь происходит в придворном формате, поэтому все сидят в Москве. Конечно, Петербург сейчас — это второй сорт. Чтоб интеллектуальная жизнь развивалась, должны быть экспертные центры, молодежные кафе, как в Москве, где будут дискуссии, встречи. Для этого нужна атмосфера постиндустриального благополучия —
Писатель и историк Константин Жуков рассказывает, что в 90-х годах в школах Петербурга активно развивались предметы регионального цикла. Например, историю Петербурга преподавали с 1-го по 11-й класс. Сам он вел рассчитанный на два года курс «Санкт-Петербург в русской литературе» со специально изданным в двух томах учебником-хрестоматией. «Сейчас это все вытеснили, есть ЕГЭ, от которого зависит поступление в вуз. Поэтому учителю истории сейчас важнее натаскать ученика на тест, чем рассказывать ему о городе Ниене, — жалеет Жуков. — Это очень печально, это лишает людей возможности изучать малую родину. А на самом деле петербурговедение — это такая вещь, на которую можно было нанизывать изучение биологии, химии и прочего».
Петербургские академики в этом году попытались поднять научный статус города: они хотят создать самостоятельное академическое отделение, преобразовать Санкт-Петербургский научный центр РАН в Санкт-Петербургское отделение РАН. «Именно у нас были созданы первая Академия наук, первый академический университет и первая академическая гимназия», — поддержал председателя президиума научного центра Жореса Алферова губернатор Георгий Полтавченко. В феврале они вместе подписали обращение к Владимиру Путину. Но в июне, во время совещания в Минобрнауки, выяснилось, что в федеральном центре совсем не однозначно отнеслись к такой инициативе. «Признавая заслуги петербургских ученых, руководство РАН тем не менее отрицательно относится к идее создания отделений академии, полагая, что такой путь ведет к сепаратизму и ослаблению головной организации», — сообщили журналистам в городском правительстве.
«Петербург не вписывается в триаду „вод- ка-тройка-балалайка“, он хороший европейский город», — говорит ингерманландец, доктор биологических наук, пресс-секретарь Санкт-Петербургского союза ученых Андрей Пуговкин. Он с гордостью показывает мне Шведский переулок с консульством Швеции и ее культурным центром, приход Евангелическо-лютеранской церкви Ингрии, шведскую церковь Святой Екатерины. Днем раньше единомышленники Пуговкина возили меня к гранитному памятнику на месте одного из бастионов крепости Ниеншанц на Неве.
Близость Швеции и Финляндии заметна и в быту: визы петербуржцам выдаются за день; на Финляндском вокзале все остановки электричек по Ленобласти продублированы на финском языке; поезд до Хельсинки идет на час быстрее и стоит в два раза дешевле, чем «Сапсан» до Москвы (40 евро вместо 3500 рублей); пенсионерки на автобусах ездят в Финляндию за рыбой, картошкой и яйцами, а любители по выходным собирают грибы в приграничных лесах, потому что финны их не едят.
«Для города важна близость к Финляндии, и попытки провоцировать конфликты здесь воспринимаются очень негативно», — Пуговкин приводит в пример истории с дележом детей в межнациональных браках, «которые раздувают до федерального уровня». «Или вот вдруг Медведев издает распоряжение, которое запрещает иностранцам покупать недвижимость в приграничных зонах. Финляндия может ведь в ответ тоже запретить. При этом финнов, которые купили квартиры или дома на Карельском перешейке — единицы, а петербуржцев, купивших коттедж в приграничных районах Финляндии, — тысячи». По словам представителей посольства Финляндии, в 2011 году граждане РФ приобрели в их стране 459 объектов недвижимости, в 2010 году — 413. Общая сумма сделок за 2011 год превышает €50 млн. «Финская ипотека дешевле российской, и ее охотно дают, потому что недвижимость все равно остается на их территории. Наш средний класс охотно покупает там дома, лет пять назад $200 тыс. кредита хватало на участок и дом», — говорит Пуговкин.
«Понимаете, люди ведь смотрят на соседей и хотят жить не хуже. А им говорят — это сепаратизм. У нас тот же туризм из-за этих страхов буксует, — говорит журналист «Санкт-Петербургских ведомостей ‘ Виктор Николаев. — Например, Нарва в Эстонии и Иван-город давно пытаются создать единый туристический регион, и им это не удается. Выборг вместе с финскими Коткой и Иматрой хотят делать то же самое — безуспешно. Во всем в этом усматривают сепаратизм. Хотя существует же туристический регион, объединяющий восточное воеводство Польши, Литвы и гродненскую область Белоруссии. И несмотря на то, что в Белоруссии тоталитарный строй, общепризнанная диктатура и она не входит в Евросоюз, они прекрасно развивают этот туристический еврорегион. Везде идет общая реклама, перекрестное финансирование от европейских грантов, введены единые туристические стандарты, от стоянок для палаток до хостелов с обязательным вайфаем. И это фактически отмена границ. Мы выступаем именно за такую отмену границ, за свободное перемещение хотя бы в рамках приграничного сотрудничества».