Неединая Россия
Шрифт:
Неофициальные «автономные» настроения настолько сильны в области, что, когда в августе 2011 года (еще до того, как попал в автокатастрофу) губернатор Александр Мишарин задумался о грядущих выборах, он использовал росселевские идеи о самостийности уральцев. Так, по инициативе губернатора появилось «Бажовское общество», концепцию которого, по словам депутатов, предложил тот самый Баков. Разговоры об уральском характере, выделение Свердловской области как особенного региона России, легкие нотки сепаратизма — организация создавалась под выборы, уверены депутаты. Можно сказать, это ремейк движения «Преображение Урала», идеология которого привела Росселя к победе на выборах. Мишаринское «Общество» назвали в честь знаменитого уральского сказочника Павла Бажова. В задачах организации значилось «укрепление патриотических настроений, восстановление музеев, рассказы об истории и культуре Урала». За пару месяцев в него вступило 35 тыс. человек, появилось три филиала. Позже деятельность
«Если представить, что все запреты сняты, то, я уверен, под идею „Давайте отделимся от Москвы“ можно собрать 20% голосов. Убедить людей в том, что они не должны финансировать Северный Кавказ и саммит АТЭС на Дальнем Востоке, очень легко», — считает Крашенинников. Он вспоминает поговорки о том, что в Сибирь ссылали интеллигенцию, а на Урал — уголовников, и неформальный гимн Екатеринбурга — песню барда Новикова «Город древний, город славный». Причем, по словам политолога, увлечение политических элит идеей автономии — именно екатеринбургский феномен. «Казалось бы, Челябинск — такой же промышленный город с той же историей, но находится в политической коме». Действительно, проведя несколько дней в Челябинске, я узнала все о претензиях местных жителей к губернатору Юревичу, вплоть до его народных прозвищ, но о требовании большей самостоятельности никто не говорит. Севернее, в Перми, писатель Алексей Иванов издал книгу об Урале «Хребет России» и даже снял фильм на деньги бизнесменов Анатолия Чубайса, Дмитрия Рыболовлева и Андрея Кузяева, но этим культурным проектом пока все ограничивается — в политику «сепаратисты» не идут.
«Народ у нас, конечно, свободолюбивый и самостоятельный. Здесь никогда не было крепостного права, здесь убили царя. Но никакого сепаратизма, конечно, не было, и народного движения за Уральскую республику тоже. Россель вернулся в губернаторы на идеологии „Москва далеко, а мы тут сами“. Москва тогда испугалась, и этот испуг и есть причина того, почему Россель так долго сидел в кресле губернатора и почему сейчас он не хочет об этом говорить, — считает Крашенинников. — Мифология „А Россель это тот, кто придумал уральские деньги и хочет от России отделиться“ зародилась где-то в Москве, и он сам такие мысли поддерживал — ему было выгодно, чтоб в Кремле боялись бородатых уральцев, которые с криком вылезут откуда-то, если Росселя тронуть. Но с 2003 года под давлением федерального центра эта тема стала для Росселя запретной, и он просто забыл обо всем, что с ней связано. В последние годы он превратился в человека, который сдал все Москве — в глазах жителей тому оккупационному режиму, который куда-то все увозит».
Первым признаком оккупационного режима считают чистку руководства областного МВД: на место уральских силовиков посадили московских. Хуже всего отношения с обновленным составом обстоят у политика Евгения Ройзмана — говоря о народной любви, которой пользуется Ройзман в регионе, некоторые даже называют его молодым Росселем. В его фонд «Город без наркотиков» я попала во время срочной утренней планерки. Накануне в женский реабилитационный центр пришли оперативники с допросами и обысками, пациенты разбежались, несколько человек дали показания о применяемом к ним в центре насилии, уже возбудили два уголовных дела. В понедельник родители вместе с сотрудниками фонда сочиняли коллективное письмо в Госдуму, прокуратуру и президенту: «Требуем оставить в покое старейшую организацию по борьбе с наркозависимостью, которая оставляет шанс нашим детям на нормальную жизнь». Я зашла в комнату, застав обрывок фразы одной из матерей: «И в 4 утра завалились полицейские — москвичи! — и начали их за волосы таскать и обыскивать». Конфликт Ройзмана с органами связывают с его активным участием в истории с межнациональной дракой в поселке Сагра и с обвинениями в адрес сотрудников МВД во взятках.
«При Мишарине к нам пришел новый глава МВД из Москвы с неуспешной командой, часть из них аттестацию не прошла, — пускается в объяснения Ройзман. — Убрали местных с ключевых должностей. На их место пришли раскайфованные люди на дорогих машинах с вопросом: „Да кто вы такие? Это край непуганых лохов“. Составили списки всех, у кого есть деньги, обложили данью автосалоны, спа-салоны, рынки. Они в Москве так привыкли, что все тарифицировано. У нас к такому не привыкли. Здесь были конфликты с милицией, были коррумпированные милиционеры, но у нас всегда милицию уважали. И тут пришли москвичи. Покорять туземцев».
В МВД с оценкой Ройзмана не согласны. «Если хотя бы один сотрудник, вне зависимости от должностей и званий, окажется причастным к коррупционной схеме, руководством свердловской полиции будет сделано все, чтобы помочь расследованию, изобличить этого подонка и отправить на нары», — уверяет глава пресс-службы министерства Валерий Горелых. По его словам, Ройзман не подал ни одного заявления с требованием проверки фактов коррупции, «есть только словоблудие». «У него девиз такой: ни дня без пиара. Его пнули под зад на всех выборах, от власти подальше, и сейчас у него агония. У него все плохие, от президента до полицейского. Один он у
Сепаратистские настроения появились в области одновременно с усилением вертикали власти, уверен Ройзман. «Все проблемы начались с принятия закона о назначении губернаторов. Одновременно отменили народное представительство в Госдуме — убрали депутатов-одномандатников. К чему это привело? Раньше был избранный губернатор с командой, его поддерживающей, с критиками, которые пристально за ним следят. Так выстраивалась более или менее сбалансированная система управления. Вертикаль должна была сделать регион полностью управляемым. И по признаку личной преданности стали назначать губернатора. Он не должен обладать яркой харизмой, чтобы не повел людей за собой и не отбился. Не должен уметь принимать решения, — глава „Города без наркотиков“ говорит размеренно, без запинок, как будто пробует на мне предвыборную речь. — И вот в мощный регион со сложившимися элитами приходит человек и говорит: я буду здесь командовать. И все про себя скажут: „С чего вдруг?“ Тогда губернатор начинает пытаться договариваться с элитами. Одним обещает это, другим то. Пытается контролировать деньгами прессу, но СМИ множатся, и на всех денег не хватает. Ему в команду начинают засовывать своих людей, которые тянут в разные стороны. В результате губернатор у центра абсолютно управляемый, а регион становится неуправляемым».
«А населению пофиг на назначенцев. Мысль у всех одна — у этих какая-то возня, а нам здесь жить. И каждый начинает просто столбить свою территорию, отвоевывать, огораживать, — добавляет Ройзман. — Большая часть консервативного населения, которое при нормальных обстоятельствах всегда поддерживает власть, оказывается на обочине. Его не спросили. Ну раз у вас свои игры, ну вот идите и играйте, чего вы голосите, что вас на столбах начали вешать? К нам-то какие претензии?»
Еще больше, чем присланными из Москвы силовиками, местные жители недовольны заходом в область московского бизнеса. «Я за десять лет на рынке с такой наглостью первый раз сталкиваюсь», — рассказывает мне екатеринбургский предприниматель, занимающийся строительством, об аукционе, недавно проведенном Росимуществом. Зимой 2011 года на торги было выставлено пять нежилых помещений на улице Ленина, по расположению и ценам на недвижимость аналогичной Тверской в Москве. Из 14 подавших заявки екатеринбургских компаний и физических лиц к аукциону не допустили ни одну, а находившиеся в федеральной собственности площади в итоге получили московские бизнесмены. Когда о двусмысленных результатах аукциона написали газеты, один из покупателей, 21-летний студент факультета финансов и кредита из Москвы, прислал в местные СМИ письмо с требованиями прекратить травлю. «Я хотел там магазин устроить. Готов был взять за 200 млн. Их продали за 52 млн. Это выходит 53 тыс. руб. метр. Почти даром. А через неделю пришли и предложили у них за 200 млн купить, щенки», — горячится мой собеседник. Он с коллегами писал заявления в Генпрокуратуру, следственный комитет, уполномоченному по правам человека и самому Владимиру Путину. «За полгода разбирательств двух руководителей Росимущества, участвовавших в этой сделке, посадили за взятки в другом аукционе. Мы просим, чтоб суд это учел», — говорит бизнесмен. Через пару минут звонит его юрист: только что закончилось судебное заседание — в удовлетворении иска уральским предпринимателям отказали.
«Московский бизнес заходит сюда только чтоб хапнуть. Если задаром забрать не получается, они бросают. Им до региона дела нет, они плевали, вон, отрабатывают до пятницы и летят на выходные в Москву», — выговаривает мне областной «мебельный магнат» Андрей Гавриловский, сидя в своем кабинете на 19-м этаже своего же бизнес-центра. Владелец нескольких торговых комплексов и фанат Высоцкого, построенный в центре Екатеринбурга на расчищенном от исторических усадеб месте 54-этажный небоскреб он назвал в честь своего кумира. Возведение «Высоцкого» сопровождалось протестами горожан и уголовными делами. В прошлом году к открытию высотки, на которое приезжали губернатор и сын певца, приурочили предпремьерный показ фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой». Перед входом в свой бизнес-центр Гавриловский установил памятник: бронзовый Высоцкий играет на гитаре, бронзовая Марина Влади его слушает. У лифтов за стеклом хранят деревянный стол из гримерной певца и черный свитер, в котором он играл Гамлета. Гав- риловский так же прямодушен и безапелляционен, как его кумир.
«Вот мы построили небоскреб, которого в Москве еще нету. На открытии было три камеры от „Первого канала“. А ничего не показали. Строили наши уральские проектировщики и рабочие — у нас и уровень выше. В Москве проектировщики из Германии и Англии, строители — из Турции. Но как нам удалось это сделать? Потому что мне помогали Чернецкий (бывший мэр Екатеринбурга. — Ред.) и Россель. Если б не они, это было бы невозможно — обойти все препоны. Но их убрали, потому что они лишние. Москва очень ревнует к самостоятельности». Он подводит меня к окну: «Если вы видите грязный, заброшенный, неухоженный дом — это гарантированно собственность федерального центра. Они и нам не дают, и сами не ремонтируют».