Нефертари. Царица египетская
Шрифт:
Исет и верховный жрец напоминали двух гиен, вынюхивающих, чем поживиться. В закатном полумраке страшный оскал Рахотепа не бросался в глаза, и меня вдруг поразило их сходство. Рахотеп и Исет шли рядом, и я удивилась, что до сих пор не замечала, до чего они похожи — и не только звериной повадкой: прямые носы, узкие лица с высокими скулами, одинаковый прищур в последних лучах заходящего солнца. Мать Исет могла бы выбрать себе любого мужа… и все же никто не знал, от кого родилась Исет. А вдруг желание Рахотепа сделать ее царицей происходит не только из ненависти к моим акху? Если Исет станет главной женой, то жрец, быть может, станет дедом будущего фараона? Рахотеп посмотрел в мою сторону, а Исет, заметив мой взгляд, быстро от него отошла.
Я никому не сказала
Солнце уже опустилось за горизонт, и на фоне розовеющего неба выступали темные очертания скал. Каждую ночь бог солнца [57] спускается с небес и проходит через Подземный мир [58] , чтобы поразить бога тьмы — змея Апопи [59] . Сокрушив змея, Ра, создатель всего живого, поднимается в своей солнечной ладье на востоке, дабы вновь осветить землю. Фараон Сети больше никогда этого не увидит.
57
Шамаш— вавилонский бог солнца.
58
Дуат— подземный мир, куда каждую ночь опускается бог солнца Ра, чтобы поразить змея Апопи. Победив змея, Ра каждое утро возвращается на небо и несет земле солнечный свет.
59
Апопи —злой демон, изображался в виде змея.
Мне вдруг подумалось: «А если в Египте попран закон, то, быть может, он нарушен и в загробном мире? Неужели сегодня ночью Ра потерпит поражение и завтра солнце не поднимется?» Я прогнала тяжелые мысли и напомнила себе, что солнце всегда всходило, Ра всегда побеждал. И я тоже одержу победу.
Мы стали подниматься по известняковым утесам. Сквозь кряхтение тащивших ладью жрецов слышалось тяжелое дыхание Исет. Она боялась темноты, а один раз, когда вдалеке завыл шакал, она испуганно вскрикнула.
— Это воет Анубис, — сказала я. — Бог смерти. Наверное, ищет виновного.
— Не слушай ее, — велел Рахотеп.
Я решила бросить ему вызов.
— Откуда тебе знать, что это не он? Где же еще быть Анубису, если не в этой долине?
— Молчи! — оборвала меня Хенуттауи.
Голос ее отразили утесы, и шедший впереди Рамсес обернулся посмотреть, что происходит. Жрица понизила голос и угрожающе повторила:
— Молчи.
— Неужели тебя пугает мысль, что по холмам бродит Анубис? А я смерти не боюсь. Когда он придет за мной, мне нечего будет скрывать.
Мерит затаила дыхание.
— Имей уважение к покойному! — прошипела Хенуттауи.
— Мне болтать и приплясывать, как ты?
Мы подошли к входу в гробницу. Рамсес приотстал и оказался рядом со мной.
— О чем вы шептались?
— Хенуттауи пожелала сама провести нас в гробницу, — нашлась я. — Хочет первой увидеть саркофаг своего брата в его усыпальнице.
Рамсес посмотрел на тетку. Даже при слабом дрожащем свете факелов было заметно, как она побледнела.
— Я уважаю твою преданность, — сказал Рамсес. — Следуй за Пенра. Он покажет дорогу.
Хенуттауи обратила на меня свои темные глаза, но спорить не стала — с гордо поднятой головой она шагнула вслед за Пенра в кромешную тьму. Уосерит вцепилась мне в руку ногтями, напоминая об осторожности. Но чего мне здесь бояться? Следом идут придворные, и вооруженные стражи стоят у входа. Мы спускались по ступеням в самое чрево земли, стараясь не прикасаться к стенам, разрисованным сценами
60
Книга Врат — условное название древнеегипетского свода заупокойных текстов.
— Как красиво, — прошептала я, и Рамсес опустил руку мне на плечо. — Твой отец бы гордился.
— А тебе не страшно? — спросила его Исет.
Рамсес взял ее за руку.
— Я еще ребенком видел, как строят эту гробницу.
Мы вошли в другой проход, более глубокий. Верховный жрец снял с шеи тесло, чтобы, согласно обычаю, открыть им рот фараона, и Исет задрожала. Обряд отверзания уст даст возможность Сети дышать в загробной жизни. Рахотеп вставил тесло в рот фараона, и Хенуттауи замерла, словно каменная статуя. И вправду, что сказал бы сейчас Сети, обрети он вновь земное дыхание?
— Восстань!
Голос верховного жреца повторило эхо. Царица Туйя подавила рыдание. Рамсес поддерживал мать, а я стояла рядом с Мерит.
— Да оживет твое дыхание, и пусть будешь ты моложе и здоровее день ото дня. Пусть же боги хранят тебя в твоем новом обиталище, дают тебе пищу и воду для питья. И если ты желаешь что-то сказать, говори теперь, дабы слышал весь Египет.
Державшие факелы придворные застыли; все слушали, затаив дыхание. Наступила тишина. Хенуттауи, глядя на Исет, слегка улыбнулась — или мне померещилось? Из узкого коридора в зал внесли саркофаг. Все повернулись к Хенуттауи; ей предстояло первой поцеловать канопы [61] и увидеть, как саркофаг опускается в зияющую темноту. Она слегка отступила назад. Потом опустилась на колени и быстро поцеловала канопы, в которых отравленные внутренности Сети отправятся в загробный мир.
61
Канопы —сосуды, в которые при бальзамировании помещали важнейшие органы человека — печень, легкие, желудок, кишечник — для хранения в загробной жизни. На каждой канопе изображали голову одного из четырех сыновей Хора.
Рахотеп, подняв тесло, произнес слова из Книги Мертвых [62] :
— «Боги вернули мне дыхание. Узы, что держали закрытым мой рот, развязаны, и я отныне свободен. Я прощаю тех, кто причинил мне зло, ибо карать их — дело богов, а не мое».
Хенуттауи встала и отряхнула подол.
У себя в покоях, сидя у жаровни, я рассказала Уосерит и Пасеру о своих подозрениях относительно Исет и верховного жреца. Уосерит глядела в огонь, а Пасер покачивал в руках чашу с пивом. Против моего ожидания, никто из них не удивился.
62
Книга Мертвых — условное название сборника египетских гимнов и религиозных текстов, который помещали в гробницу, чтобы помочь умершему преодолеть путь в царство мертвых.
— Должна же она быть чьей-то дочерью, — отозвался наконец Пасер. — Все так и думали, что ее отец — какая-то важная персона.
— Ее отец — человек, который погубил моих близких! — вскричала я. — Он убил Нефертити. И если это он поджег… — От волнения у меня свело скулы. — Значит, он погубил целых два поколения моей семьи. Думаете, он не решится погубить еще одно?
Пасер и Уосерит, казалось, не видели грозящей мне опасности. Их куда больше волновало, стану ли я царицей. Уосерит прямо спросила: