Нефертити
Шрифт:
Хоремхеб не ответил.
— Ты преклонил бы колени перед моим братом! — крикнул Аменхотеп. — Попробуй только сказать, что ты не встал бы на колени перед Тутмосом!
Хоремхеб продолжал безмолвствовать. Внезапно Аменхотеп выбросил руку вперед и врезал военачальнику кулаком в живот. Хоремхеб резко выдохнул, но остался стоять. Аменхотеп быстро взглянул на солдат вокруг. Те напряглись, приготовившись защищать своего военачальника. Затем фараон схватил Хоремхеба за плечо и яростно
— Ты лишен должности! Возвращайся к моему отцу. Но лучше бы тебе не забывать, что, когда Старший умрет, я стану фараоном и Верхнего Египта тоже!
Хоремхеб направился к своей колеснице, и люди расступились перед ним. Потом солдаты, как один, повернулись и посмотрели на Аменхотепа.
— За работу! — закричал Панахеси. — Быстро за работу!
Невзирая на раннее утро, в жаровне в моей комнате потрескивал огонь. Нефертити уселась в позолоченное кресло, ближайшее к огню; отсветы пламени освещали лазуритовую подвеску в виде глаза у нее на груди. Отец сидел, откинувшись на спинку кресла и опершись подбородком на переплетенные пальцы. Весь дворец еще спал.
— Ты можешь что-нибудь сделать, чтобы повлиять на его характер?
Дрова в огне затрещали и зашипели. Нефертити вздохнула:
— Я делаю, что могу. Но он ненавидит войско.
— Войско обеспечивает его власть, — строго произнес отец. — А Хоремхеб не забудет Аменхотепу его деяний.
— Хоремхеб в Фивах, — отозвалась Нефертити.
— А когда Старший умрет?
— Это может случиться еще очень нескоро, — ответила сестра моими словами, хотя я и знала, что она в них не верит.
— Без войска Египет слаб. Вам повезло, что в Фивах еще есть военачальники, которые готовят солдат к войне.
— Строительство будет идти всего три сезона! — защищаясь, заявила Нефертити.
— Три? — От гнева отец даже привстал. — Было шесть, а теперь стало три? Как войско может построить храм за год?
— Я жду ребенка! — Нефертити погладила себя по животу. — Ему необходимо получить благословение на алтаре Атона.
Отец сверкнул глазами.
— Так хочет Аменхотеп, — добавила Нефертити. — А если я этого не сделаю, это сделает Кийя! Вдруг она родит ему сына? — с отчаянием произнесла она.
— Ее роды ожидаются через семь дней, — предупредил отец. — Если родится царевич, Аменхотеп будет праздновать. Будут пиры и процессии.
Нефертити закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но отец покачал головой:
— Приготовься к этому. Следующие несколько дней должны принадлежать Кийе.
На лице сестры отразилась решимость.
— Сегодня утром я поеду с ним на Арену, — объявила Нефертити.
Она повернулась к чулану, в котором
— Ты поедешь с ним? — воскликнула я. — Но ты уже давно не ездила!
— А теперь поеду. Это было ошибкой — думать, что во время беременности я смогу наслаждаться удобствами.
Нефертити успела сама забраться в чулан, прежде чем вошла Мерит. Даже в столь ранний час служанка была безукоризненно накрашена, а на платье не было ни единой морщинки. Нефертити резким тоном приказала:
— Мои перчатки и шлем. Быстро. Пока Аменхотеп не проснулся и не захотел проехаться.
Отец пристально взглянул на Мерит:
— Это опасно для ребенка?
Нефертити сверкнула глазами из-за отцовского плеча, и Мерит немедленно отозвалась:
— Срок еще небольшой, визирь. Всего несколько месяцев.
Нефертити затянула пояс на талии.
— Возможно, от верховой езды моя кровь потечет быстрее и у меня родится сын.
Двадцать восьмого тота ко мне в комнату, где мы с Нефертити играли в сенет, вбежала Ипу.
— Свершилось! — воскликнула она. — Кийя рожает!
Мы вскочили со своих мест и кинулись по коридору в родительские покои. Отец с матерью сидели вместе и о чем-то быстро, тихо переговаривались.
— Должно быть, у нее мальчик, — прошептала Нефертити.
Отец посмотрел на меня так, словно я сказала ей что-то такое, чего говорить не следовало.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что мне это приснилось прошлой ночью. Она родила египетского царевича!
Мать встала и закрыла дверь. Дворец кишел посланцами, которые ждали лишь приказа, чтобы разнести известие по всей стране.
Нефертити совершенно потеряла голову.
— Я не могу этого допустить! И не допущу!
— Ты ничего не можешь с этим поделать, — сказал отец.
— Всегда можно что-то сделать! — заявила Нефертити, а потом расчетливо добавила: — Когда Аменхотеп вернется, скажите ему, что я плохо себя чувствую.
Мать нахмурилась, но отец тут же понял, что за игру она затеяла.
— Насколько плохо? — быстро спросил он.
— Насколько плохо… — Нефертити заколебалась. — Настолько, что я могу либо умереть, либо потерять ребенка.
Отец посмотрел на меня:
— Ты должна подтвердить ее слова, когда он тебя спросит.
Он развернулся и приказал Мерит:
— Отведи ее в ее покои и принеси ей фруктов. И не отходи от нее, пока не придет фараон.
Мерит поклонилась.
— Конечно, визирь.
Мне показалось, что на губах ее промелькнула едва заметная улыбка. Затем она поклонилась Нефертити.