Неформальные отношения
Шрифт:
А если они соприкоснутся.
То будет больно.
Физически.
Эмоционально.
Я держала стены поднятыми и знала, что он делал то же самое. Какой у нас выбор? Разговаривать? О прошлом? О том, почему он меня бросил?
Меня еще сильнее омыло чувством стыда и начало подташнивать, я задыхалась из-за всего этого запаха.
Мы въехали в многоэтажный гараж.
Миллер не останавливал машину, пока не добрался до верхнего этажа.
Гараж соединялся с жилым домом Санчеса, я это знала, потому что он написал инструкции
Единственная причина, по которой я вообще заметила записку, состояла в том, что она торчала из моего лифчика.
Вот так действовал Санчес.
Миллер припарковал машину и посмотрел вперед, затем вытащил ключи и схватил мои вещи.
Протест умер на моих губах, когда он взял и свои вещи.
Что? У нас будет командная ночевка, о которой я не знала?
— Миллер…
— Не надо, — огрызнулся он. — Не сейчас. Пожалуйста, просто… — Его глаза умоляли. — Пожалуйста, не разговаривай со мной.
Его отказ принес больше боли, чем я думала, особенно учитывая то, что во время поездки я убедилась, что все мои стены стоят прочно. Но в то мгновение, когда он посмотрел мне в глаза, осознала, что они более чем готовы рухнуть на землю ради одного его взгляда.
Ради одного его взгляда, как моего лучшего друга.
Представляете, что бы случилось с этими стенами, если бы он меня обнял?
Я вздрогнула и скрестила руки на груди.
Я была одета в черные леггинсы и длинную толстовку от Victoria's Secret и в кроссовки Nike. Явно не для свидания или чего-то в этом роде, но Миллеру, казалось, было все равно. По его мнению, я просто собиралась соблазнить Санчеса своими леггинсами и вином!
В лифте царила такая же тишина, как и в машине. Свободной рукой Миллер ударил по кнопке пентхауса.
Меня охватило замешательство, но я промолчала.
В какую игру он играл?
Двери открылись, мы вышли в длинный мраморный коридор с двумя дверями с разных сторон.
«Пентхаус А».
И «Пентхаус Б».
Миллер подошел к той, на которой висела табличка «Пентхаус А» и постучал в дверь, да так сильно, что я подумала, что дверь слетит с петель.
Дверь рывком открылась.
Санчес.
Его улыбка пропала, а затем снова появилась, когда он посмотрел за Миллера на меня.
— Ты теперь работаешь в службе доставки?
Миллер швырнул мои вещи в ноги Санчесу, в том числе вино, уютно лежавшее в сумке с одеждой для тренировок, и потопал в «Пентхаус Б», открыл дверь и захлопнул ее за собой.
— Соседи? — Мой голос был хриплым, нервным, словно я по дороге скурила косяк. Я больше не могла справляться с ситуацией. Мне хотелось броситься в руки Санчеса и притвориться, что это руки Миллера.
Это несправедливо.
Но боли плевать на то, что справедливо, а что нет. Она просто была.
Санчес снова взглянул на меня, затем притянул в свои объятия и слишком громко сказал:
— Думаю,
Я стукнула его по груди и засмеялась.
— Отказала в сексе из-за чувака, которому ты даже не нравишься. Я ранен, — поддразнил он, затаскивая мои шмотки в свою квартиру и широко открывая дверь.
Я чуть не проглотила язык.
Квартира была огромной.
Безумно красивой.
Вся моя квартира могла бы поместиться в его изысканной кухне.
— У тебя две духовки, — отметила я невпопад.
— Парень должен иногда есть.
Санчес неторопливо пошел на кухню. Я не знала, что делать, поэтому последовала за ним. На барной стойке стояла бутылка вина, два бокала, много фруктов и различные сыры.
— Проголодалась? — спросил Санчес, не обернувшись.
— Не особо, — честно ответила я. — Один осел лишил меня аппетита.
— Насчет этого, — плечи Санчеса напряглись, когда он наливал бокал вина, все еще не глядя на меня. — Есть ли причина, по которой мой товарищ по команде и твой бывший лучший друг просто «высадил» тебя у моей квартиры, словно нас практически застукали за гребанной «игрой в песочнице»?
Я посмотрела на блестящий белый пол.
— Я покупала вино, мы поругались в продуктовом магазине, моя машина не завелась, и он не позволил мне воспользоваться «Убером».
— Понятно, — рявкнул Санчес.
Я подняла взгляд и увидела, что он возвышался надо мной. Как у него получалось так быстро двигаться? И так тихо? В нем было, по крайней мере, сто девяносто четыре сантиметра!
— А теперь… — Я чувствовала в его дыхании аромат дорогого вина. — Скажи мне, чего ты хочешь.
На кончике моего языка так и вертелось слово «Тебя». Мне хотелось умолять его о том, чтобы он заставил меня обо всем забыть, но я не была такой девушкой. Никогда не была такой девушкой.
— Мне нужно идти. — Я медленно отступала от него.
Его глаза на мгновение закрылись, а затем он потянулся, схватил меня за руку и осторожно потащил к одной из стен на другой стороне кухни. Затем размахнулся и ударил рукой по стене рядом с моей головой.
У меня отвисла челюсть, а затем просто упала на пол, когда он снова ударил рукой по стене, а затем, ухмыльнувшись, заорал:
— Боже, какая же ты узкая, детка!
— Санчес, — прошипела я, закрывая рот руками. — Какого хрена ты делаешь?
— Я даю тебе то, что ты хочешь, детка! — Он, по сути, проорал мне это в лицо, снова заключив в ловушку своих рук, а затем опустился вниз, скользя щекой по моей толстовке. И вот его глаза уже на уровне моих бедер. — Я собираюсь заставить тебя свести его с ума… Помочь тебе забыть о Миллере… А потом, если захочешь остаться, я даже предоставлю тебе комнату для гостей.
— Почему? — Мне было трудно вновь обрести дар речи, когда он медленно заскользил вверх по моему телу. Невозможно было не ощутить повышенную температуру его тела.