Неформальные отношения
Шрифт:
С папой, который сказал мне, что со временем все будет хорошо, что жизнь продолжалась.
— Я так горд, — наконец сказал папа, — что все наладилось между тобой… — Странный взгляд мелькнул на его лице. — Знаешь, мне нравится этот Грант Санчес…
Я рассмеялась.
— Да, мне тоже, папа, мне тоже.
Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб, затем вернулся в кресло, сел и нажал на пульт.
— О, и дорогая? — позвал папа. — Не задерживайся допоздна, помни, что у тебя все еще комендантский час!
И вот так этот момент
Но мне было все равно.
Потому что мне вручили подарок.
Я не только выяснила отношения с Миллером, и тот период моей жизни закончился, но и рассказала все папе, которому нужно было это знать, даже если он никогда этого не осознает. Я должна была верить, что ему это нужно, что это имело значение, даже на десять минут его жизни.
Когда я добралась до квартиры, машина Санчеса уже была припаркована на своем обычном месте. Я улыбнулась самой себе и поднялась на лифте. И только протянула руку к двери, когда она распахнулась, меня подняли в воздух его массивные руки и шмякнули о ближайшую стену. Губы заглушали любой протест, который у меня мог вырваться.
Так будет всегда? Так взрывоопасно? Так идеально?
Грант терся об меня, уже возбужденный, уже готовый.
Я прервала поцелуй и застонала, а он начал оставлять дорожку из горячих влажных поцелуев на моей шее, затем отстранился на расстояние достаточное для того, чтобы я могла скользнуть вниз по стене.
— Такая совершенная. — Грант поцеловал мой нос, мой лоб, а затем стянул мою футболку через голову. В то мгновение, когда я попыталась сделать вдох, его рот снова был там, дразня, расхищая, убеждаясь, что каждый сантиметр, которого касался его язык, был полностью исследован, словно боялся, что упустит какую-то шикарную возможность каждый раз, когда его рот накрывал мой.
Я ненавидела то, насколько хорош он всегда был на вкус.
Потому что было невозможно не отвечать на его поцелуй.
И что-то мне подсказывало, что его встреча с тренером, прошла не совсем хорошо. Возможно, все дело в поспешных поцелуях или в том, как его руки продолжали срывать мою одежду, пока я не осталась перед ним почти полностью обнаженной.
Санчес поднял меня, перекинул через плечо и пошел в гостиную. Посадив меня, он занялся собственной одеждой, затем снова поднял меня и посадил на пианино.
Я приподняла брови.
— Ты играешь?
— Черт, да, я играю. — Он наклонил вперед голову.
Я застонала.
— Я не это имела в виду.
— Я одарен во всех областях, — сказал он грубо. — Разве ты так не думаешь?
Я раздвинула ноги, чтобы получить больше его.
С хриплым проклятием Санчес снова нашел мой рот, затем подтянул меня к самому краю, что я чуть не упала на пол с дорогущей штуковины.
Вместо этого я упала на него.
И он завладел мной.
Возможно, мы просто завладели друг другом.
Санчес уже сводил с ума своими быстрыми толчками.
— Ты нужна мне, детка. — Опьяняющие поцелуи
Или, возможно, это был только мой крик:
— Не останавливайся! Не смей останавливаться!
— Даже не планирую. — Он проглотил мой крик и наполнил меня, замирая на короткое мгновение, прежде чем снова начать двигаться. Холодный воздух коснулся моей попки, когда Санчес поднял меня с пианино и отнес к дивану. Он сел и откинулся на спинку, глядя на меня из-под полуприкрытых глаз, покачал головой и пробормотал:
— Черт.
— Что?
Я чувствовала, как член пульсировал внутри меня, и все же Санчес не двигался. Он держался изо всех сил, каждая мышца его тела была напряжена.
— Что это за взгляд?
— Самодовольное удовлетворение. — Он украл еще один поцелуй, затем обхватил мои бедра и подтолкнул меня двигаться на нем. Я никогда не чувствовала себя уверенно, когда была обнаженной. Даже когда была одна.
Свет был включен.
И у меня, в сущности, была поездка всей жизни.
На Гранте Санчесе.
Не знаю, стоило ли мне быть в ужасе от своего собственного поведения.
Или быть благодарной за то, что я так сильно чувствовала его любовь, что ни разу не подумала о жире на моих боках или о целлюлите на ногах. Потому что он смотрел на меня так, как того заслуживает внимания каждая девушка.
Словно он был счастливчиком.
Когда я двигалась на нем, отдавая ему все, что у меня было, то влюбилась в него еще немного больше, даже не понимая, что такое возможно.
И вот он закатил глаза.
Сжал челюсть.
— Детка, ты меня убиваешь.
Я наклонилась, пока вершинки моих грудей не начали тереться о его грудную клетку.
— Ну и отлично.
— Ты заплатишь за это, дразнилка. — Он схватил меня за попку и так сильно вонзился в меня, что я увидела звезды… и почувствовала, как мое тело взорвалось из-за этого удара.
Грудь Санчеса вздымалась, а он ухмылялся.
— Я же тебе говорил.
— Дерзкий… нахал, — запинаясь, сказала я, положив голову на его теплую голую грудь.
— Именно поэтому ты меня и любишь, — уверенно сказал он. — Ты всегда будешь знать, что у меня на уме, потому что у меня в голове нет цензора, который бы сдерживал мою болтовню, хорошую или плохую. Так что ты всегда будешь знать, Соблазнительные Изгибы.
Я сглотнула.
— Так значит, встреча прошла плохо?
Он застыл, а потом провел ладонями по моим рукам.
— Не пойму. Но знаю лишь одно. — Он захватил мой подбородок большим и указательным пальцами. — Ты для меня все. Я понимаю, что прошло всего два месяца. Но понимаю, что чувствую. Просто знаю. И мне насрать, если об этом узнает весь мир. Я просто… наверное, мне нужно знать, чувствуешь ли ты то же самое.