Неформат. Тюрьма
Шрифт:
Не прошло и ночи, как в дальнем проходняке возникла возня.
– Сапер, иди, разберись, – просит Шах. Делать нечего, топаю на звуки то ли борьбы, то ли ещё чего.
– Не ходи, Сапер, – останавливает меня Дед Шорник, там своя возня.
– В смысле? – недоумеваю я.
– Штаны свисли, – усмехается Дед, – там в семейке Машку завели.
– Они охуели, Дед?
– опешил я уже окончательно.
– А тебе ли не по хер? Они с ней полоскаются – посуда своя, все по согласию. А то, что на общак не дают, их право. Если что, я первый, поверь,
Обескураженный я возвращаюсь назад.
– Что там? – сонно спрашивает Шах.
– А у нас девочка с волосатыми ногами и хером до колен, – сообщаю я Валере.
– Ааа, тогда я спокоен. А то какая же правильная хата без петуха, непорядок. Давай спать, утром, не дай бог, дернут куда..
В общем, накаркал…Утром, ещё до поверки, меня разбудил дорожник и протянул маляву – Тбилисский был обеспокоен тем, что блатари в двух хатах решили голодовку замутить и все остальное стадо вроде как за. Это было не очень хорошо, ибо, после такого гайки завинтят, мама не горюй. Бужу Славика и Валеру, ввожу их в курс. Шах, почесав репу, выдыхает, – Звони маме, папе, кому хошь короче.
Делать нечего, звоню…
Нач опер, как-будто живёт на работе, берет трубку и, молча выслушав, говорит, – Сиди на жопе ровно, сейчас переговорим. Сейчас длилось почти до обеда. Я уже до гудения в ногах наматывал круги на пятаке, Славик сходил на прогулку и принёс неутешительные новости, – Две хаты под нами голодняк будут объявлять, это сто пудово, нас красными объявят и крест поставят, что делать будем?
– А ты, что предлагаешь? – спрашиваю я бравого омоновца.
– Да, головенки поотшибать и на хуй, – спокойно говорит Слава.
– Так, они же в хате…– начинаю я, но Слава меня перебивает.
–-Я тя умоляю, не смеши пизду, она и так смешная. Те ли не по хер?! Мы в Чечне не боялись этих маромоев, а тут шурки. Да эту стаю ссаной тряпкой разогнать, как два пальца.
Слава, по ходу, настроен решительно.
– Он, прав! – вдруг, говорит невесть откуда-то появившийся Дед Шорник, – тут либо вы возьмите верх, либо вас раком поставят, без вариантов.
– И, что делать? – спрашиваю я, хотя ответ знал на перед.
– А то ты не знаешь? – хмыкает Дед, – Предложи начальнику, пусть вас выведут на ночку к ним в гости, там и порешите свои проблемы.
– Понятно, – говорю я, хотя, помимо понимания, приходит понимание тупика. Хата остаётся, по сути, без присмотра, поэтому любой вариант перспективу имеет лишь одну, хреновую.
"Думай, Лис, думай, – подстегивал я себя, наматывая круги в хате. – Перспектива нулевая. Шах, оставаясь в хате один без присмотра, сольет меня, к бабке не ходи. Два медведя в одной беплоге, как говорится, не уживутся. И что делать? Ладно, по ситуации", – решил наконец-то я, и тут загромыхали тормоза.
– Сапер, давай на выход, ждут тебя, – коридорный лениво как то обколотился о косяк, за ним маячит конвойный. Выхожу, все как обычно, руки за спину, топаю знакомым коридором. Вот и знакомый кабинет, больно частый
– Ну что, дебилы, с порога наезжает Нач опер, довые? Если, не дай бог, хаты на централе бунт будет, проверками заебут, да и деньги ты дашь на проверяющих, мы же их на свои кормим и поим, да блядей подгоняем. Есть идеи-то, умники?
– Есть, гражданин начальник, отвечаю я и, была не была, вываливаю свой план.
– Вы охренели? – Только и смог вымолвить Нач опер. – Вас же порвут к хуям, там блатарей, как грязи.
Майор качает головой, – вам оттуда хода назад не будет, сто пудово.
– Нет, начальник, – смелею я, – это у вас выхода нет. Был бы, не вызывали бы меня, ситуация патовая. А должности ох как лишиться не хоца, правда?
– Ты охуел, гнида?! – орёт майор, – Я же сгною тебя.
Я, чувствуя, что рубикон перейден, несу свое, – про сгною я слышу не первый раз, начальник, ты бы лучше Шаха убрал, а я со Славиком разберусь, да и шваль эту боятся, как-то не оченно. Поэтому, начальник, я пойду со Славой в хату и там, как кривая вывезет.
– Ну смотри, я тебя предупредил, – начинает Нач опер.
– Спишешь, первый раз что-ли, – усмехаюсь я.
Мы ещё несколько минут обсуждали детали, причём больше говорил я, и наконец-то выработали что-то вроде плана. В хату я вернулся уже к ужину. Наскоро прожевав заваренные "запарики", я все рассказал Шаху и Омону. Славик с энтузиазмом воспринял мою сумасшедшую идею, а вот Шах как-то смущенно спрятал глаза. "Да, Валерик, расходятся наши пути-дорожки, – думал я, – прав был старик Коба, у кормушки не может быть друзей и соратников, даже если ты их держишь за горло, и то не факт. Поэтому Коба и расстрелял своих сподвижников, и правильно сделал, ибо не хуй. И с тобой, Шах, мы расстаться должны, всему свое время"…
Ждём со Славкой вечера, Шах делает вид, что спит. Мы же, обсудив с Омоном последние штрихи, начинали потихоньку перегорать от нетерпения. Грохот открывающихся тормозов вдарил по нервам.
– Выходи! – Помимо коридорного, маячит дежурный опер и зам по режиму. Вот в такой дружной компании мы спустились на этаж ниже.
– Ну давайте, пусть земля вам будет пухом! – напутствует нас дежурный опер. И вот нас впускают в хату, тормоза с лязгом закрываются.
– Добрый вечер в хату, – говорю я в табачный туман.
– И тебе того же, проходи.
Опа-на, сам Тбилисский, собственной персоной, тут значит, ночка предстоит весёлая.
– А тебя можно просчитать, Сапер, – усмехается авторитет, – как и всех вояк, вечно вы лезете на рожон. Ладно продолжим. Люди, вы хотели сходняк и вот к нам гости прибыли. Итак, есть вопросы?
Тбилисский явно упивался ситуацией. "Ладно, – мелькает мысль, – посмотрим".
– А у меня вопрос уже есть, – обрываю я его, – на сходняке у нас блатные голос имеют, а мужики так себе?! Ну-ка иди сюда, – я выдергиваю со шконаря первого мужичка, явно первохода (причём явно за мешок картошки севшего).