Негасимое пламя
Шрифт:
Яр обжёг её пламенным взглядом, но ничего не сказал. Он достаточно умён, чтобы понять её правоту. Секунды растворялись в молчании под монотонный свист вьюги. Лидия с удивлением осознала, что понятия не имеет, как теперь поступит её ученик. Она не вправе его неволить. Однажды взвалив на его плечи бремя выбора, отнять ношу она не сумеет…
– Здесь учат этому? – резко спросил Яр. – Тому, о чём вы говорите?
– Да как – учат, слёзы одни, – Свешникова невесело усмехнулась. – Впрочем, мысль об университетском образовании здравая. Годик на подготовку у вас будет… Если решитесь, конечно.
– Решусь, – сумрачно пообещал ученик.
– Не думаю, что кто-то из ваших соотечественников штурмовал здешние рассадники науки, – начала было Лидия и запоздало сообразила, что он спрашивает о другом. – Что до любителей влезть грязными лапами в своё и чужое мироустройство, то их всегда хватает. Хуже того: все в той или иной степени уверены, что цели их благие и созидательные… Не вставайте в их ряды, юноша. Вы годитесь на большее.
Яр недоверчиво хмыкнул. Лидия безотчётно подалась вперёд, будто могла дотянуться до него через длинный стол, потрепать по волосам, ободряюще встряхнуть за плечи.
– Вы нужны, Яр, – сказала она негромко и веско. Ученик рывком вскинул голову; слова попали точно в цель. – Не какому-нибудь провидению, которого нет. Вы нужны людям. Даже если они этого не понимают, даже если ведут себя, как последние свиньи, не бросайте их. Кроме нас, наделённых силой и способностью её приручить, некому встать между жизнью и нежизнью… Между порядком и гибельным хаосом. Не гасите своё пламя в болоте уныния.
– Какое там пламя, – презрительно процедил Яр, глядя в сторону.
– Мой давний друг когда-то написал об этом несколько весьма ёмких строк. Я вам как-нибудь покажу, – Лидия невольно улыбнулась. Шальной призрак воспоминания, полный тёплого пьянящего счастья, вспыхнул на миг и погас, напуганный завываниями зимнего ветра. – Поверьте мне, Драган не стал бы брать вас в обучение, не разгляди он в вас того, что делает волхва волхвом.
– Драган погиб, – тихо проговорил Яр. – А я смотрел в лицо хозяину его убийц. И ничего не сделал.
– Вам и не следовало ничего делать. Ваш долг перед Драганом состоит в ином…
– Вас послушать, так мне вовсе не нужно быть человеком! – Яр в сердцах хватил кулаком по столу. – Ничего не требовать… Всё прощать… Исполнять свой долг, как… как цепной пёс, только хуже! Пса-то хоть изредка спускают с цепи…
Лидия сощурилась, будто сквозь узкую щель между веками надеялась разглядеть то, что ускользало от открытого взгляда.
– Что вас гнетёт?
Прямой вопрос смутил Яра. Как и следовало ожидать, ученик не нашёлся, что ответить, но гнев на его лице сменился мрачной задумчивостью.
– Мне сказали, – медленно, через силу начал он, путаясь в словах и в чувствах, – что волхвы не способны любить. Я подумал – чушь, а потом… Эта девочка, пленница… И вы теперь говорите, что нам и не нужно…
– Я не говорила ничего подобного, – горячо возразила Лидия. – Неужели участь заложницы вас не тронула? Я ведь вижу, что это не так.
Яр отвёл взгляд. Он ещё слишком молод и скор на суждения, особенно в отношении вещей болезненных. Будь ученик опытнее, он раскусил бы задумку ушлого придворного, как раскусила её Лидия по одним лишь скупым фразам и неловким умолчаниям. Тогда, наверное, ему хватило бы ума не прикасаться к девчонке, пусть бы даже это грозило ей наказанием. Едва выглянувшим из дикости прихвостням Агирлана недоступна древняя премудрость.
– Лучшее, что люди могут испытывать друг к другу, это сострадание, – мягко проговорила Лидия. – Вам его не занимать. То, что вы сейчас сидите передо мной и говорите то, что говорите – прямое тому доказательство.
Яр молчал. Не верил. Плохо, очень плохо… Из печали такого рода вырастает иной раз то, что влечёт за собой нечистую смерть. Лидия вздохнула и поманила притихшего в углу домового.
– Прохор, будь добр, принеси шкатулку с артефактами.
Домовой настороженно повёл ушами, но перечить не посмел. Яр наблюдал за ним безучастно; такое отсутствие любопытства прежде не было ему свойственно. Лидия терпеливо дождалась, пока Прохор вернётся с невзрачного вида шкатулкой в лапах, и прикосновением отперла магический замок. Бережно вынула из бархатных гнёздышек две переплетённые между собой цепочки. Сапфиры – один первозданно целый, второй потемневший и изуродованный царапинами – остро блеснули отражённым светом.
– Взгляните, – потребовала Лидия. Тон её заставил Яра прекратить изучать кухонный пол и поднять голову. – Эти безделушки считаются самыми мощными маячками, реагирующими на тёплые чувства. Они могут послать зов, даже если носитель парного амулета испытывает к вам лишь лёгкую симпатию, но когда речь заходит о подлинной любви, зов этот способен преодолеть границу между мирами. Вот эту «звезду», – она тронула неповреждённую подвеску, – я не снимала много лет. Вторую носил Драган.
Яр нахмурился. Лидия с честью выдержала его испытующий взгляд. В шестнадцать лет неимоверно трудно поверить во что угодно, и прежде всего – в собственные силы. Но он справится, должен справиться…
– Дар не обрекает нас на одиночество, – слова теснились в просторной кухне, перекрывали завывания метели и стук снега в стекло. Лидия не повышала голоса. – Мы делаем это сами. Как и всё прочее в нашей жизни.
Воцарилось молчание. Настенные часы размеренно отсчитывали уходящие в прошлое секунды. Яр сидел неподвижно, погружённый в раздумья; теперь Лидия не смела ему мешать. Как бы ни было жаль гибнущего в нём мальчишку, любознательного и относительно беззаботного, но путешествие пошло ему на пользу. Роскошь легкомыслия – не для последнего волхва Ильгоды.
Очень может быть, что великого.
XXVIII. Тайное и явное
– Я чувствую себя преступницей.
Верховский с трудом сдержал утомлённый вздох.
– Присягу нарушала? Не нарушала. Остальное ерунда.
– Нет, – Марина упёрлась локтем в жёсткий матрас и упрямо сдвинула брови. Сквозивший меж задёрнутых штор серый утренний свет скользнул по её коротким вьющимся волосам. – Не ерунда. Я веду себя непорядочно.
– Не веди.
Она воззрилась на него оскорблённо. Наверное, это у неё профессиональное – выдумать себе замороченную проблему и потом ломать в своё удовольствие голову над решением.