Негасимое пламя

Романова Наталья Игоревна

– Выходит, всё? – тихо спросил он, пытаясь заглянуть Ерголу в лицо. – Выбрались? Теперь жить будем?

Наставник лишь глянул мимо него и ничего не сказал.

***

В тесном кабинетике новоиспечённого главы группы оперативного реагирования было очень светло и очень душно – в противовес невнятной серой хмари за окном. Верховский терпел; в конце концов, преть – не мёрзнуть, а к холоду он по старой памяти относился без восторга. Пышущий здоровьем Витька расстегнул воротник форменной рубашки и шумно пыхтел, словно пытался выдышать из комнатёнки остатки воздуха. Ерёменко, пару недель назад сменивший погоны на майорские, сдержанно улыбнулся подчинённым

и словно невзначай задвинул под лоток для бумаг подписанный какой-то важной шишкой приказ.

– Вить, открыть окошко?

– Не-е-е, продует, – отмахнулся Щукин, надувая покрасневшие щёки. – Вот весело-то будет на вызовы носиться с соплями по ветру…

– Ты, Дим, лучше говори поскорей, чего хотел, – посоветовал Верховский, сдержанно улыбаясь. – Уйдём – всем сразу легче станет.

Ерёменко бросил на него быстрый настороженный взгляд, но не стал комментировать. А жаль; любопытно, насколько командира изменило новое назначение. В безопасности который месяц царит сумбур, насквозь пронизанный трудноуловимыми начальственными намерениями. Даже интересно, по чьему это недосмотру до сих пор не вышвырнули вон его, Верховского, неблагонадёжную персону.

– Вы, ребят, с новым шефом уже пересекались? – спросил Ерёменко в лад раздумьям подчинённого. – Не на общих собраниях, а лично?

– Где ж с ним пересечёшься? Занят, небось, по уши, – Витька простодушно пожал плечами.

Ерёменко молча перевёл взгляд на Верховского. Пришлось отвечать.

– Один раз поговорили. Неформально, в коридоре столкнулись. Полгода назад уже, наверное.

И, леший побери, это был не самый приятный разговор в его жизни. Страшномордый, битый жизнью бывший контролёр отлично умел одним взглядом вынимать из собеседника душу. Вроде ничего особенного тогда не спросил – имя, звание, доволен ли службой, чего бы хотел в дальнейшем – а чувство было, как после допроса. Пойми теперь, что думать по этому поводу.

– Ясно, – Ерёменко выпрямился в кресле. – Ну, на группы нас разделили, теперь вот за личный состав взялись. Меняется всё…

Ага, вот оно что. Исправили недосмотр – будут выгонять. Витьку-то зачем позвали, интересно? Предупредить, чтобы впредь не тащил с улицы в отдел всякую шантрапу?.. Ерёменко взял из лотка две тонкие непрозрачные папки и по очереди коснулся сердито мерцающих печатей. Верховский взял ту, что предназначалась ему. Сверху лежал приказ, украшенный горделивыми эмблемами Управы и магбезопасности. Солидный столбик подписей в самом низу листа – от самого Ерёменко до какой-то бонзы из Магсовета. Верховский поискал взглядом слово «уволить»; не нашёл, зато обнаружил «с учётом заслуг», «представить ко внеочередному повышению в звании» и «лейтенант». Ещё раз изучил документ. Фамилия – его, подвоха никакого не видно. Это-то и плохо. Если не видно – значит, подвох там на редкость хитрый.

– Во дела! – обрадованно воскликнул Витька, изучавший свою порцию документов. – Меня – и сразу в капитаны? Ну, Димка, спасибо!

Он привстал и потянулся через стол, чтобы пожать Ерёменко руку. Верховский нехотя повторил манёвр. Дима смущённо улыбался, принимая незаслуженные благодарности. По ходатайству какого-то там майора управские шишки чесаться не станут; это кто-то повыше подсуетился. Из какого интереса, вот бы что знать…

– Будут ещё людей набирать, – поделился Ерёменко, наблюдая, как подчинённые подписывают бумаги, – внутри группы отдельные отряды организуют. Человек по пять-семь, смотря как подбор пойдёт…

– И под это дело нас, старичков, повышают, – подхватил Витька. –

Понятно тогда. Вот заживём-то! Сколько можно на всю Москву одной вдесятером пахать?

– Точно, – Дима потянулся за его документами и слегка поморщился. Подлечить-то его подлечили, но нет-нет да напоминает о себе прошлогодняя история. – К нам часть контроля переведут. В группу предотвращения.

Витька красноречиво поморщился.

– Проку от них! Бумажки писать мы и сами умеем.

– Там не все бумажки пишут, – возразил Ерёменко. – Ну, в оперативники оттуда пока никого не берут. Будем сами…

Он замолк, внимательно проверяя подписи на приказах. Витька, беспросветно счастливый, так и лучился служебным рвением. Иногда кажется, что он конструктивно не способен испытывать к людям неприязнь; удивительное качество для человека, каждый день копающегося в отходах жизнедеятельности сообщества.

– Да, всё в порядке, – заключил наконец Ерёменко, откладывая бумаги. – Вить, как насчёт возглавить отряд?

Щукин от такого предложения опешил. Если б Верховский хуже знал приятеля, решил бы, что напоказ – до того нелепую состроил гримасу. Вряд ли согласится. Он хорош на своём месте, в начальство не рвётся, служит верой-правдой… Или что – решится попробовать? Возьмётся командовать? Полудюжиной бойцов и Верховским в их числе?

– Не, Дим, не моё это, – вздохнул Витька. – Я уж лучше… Ну, не буду, в общем. Мне и так хорошо.

– Ясно, – снова сказал Ерёменко.

Он задумался на пару мгновений – неужто размышлял, не предложить ли Верховскому? Нет, не стал; прохладно улыбнулся подчинённым и пожелал спокойного дежурства. Ну конечно, он же не идиот – доверять человеку с сомнительной биографией, который вдобавок работает-то тут без году неделю… А на кой чёрт тогда было выдавать вне очереди офицерское звание? Чтобы было на кого повесить всех собак, если вдруг запахнет жареным?

– Дела, да? – протянул Витька, прикрыв за собой дверь кабинета. – Опять, что ли… Ну, будет?

Верховский неопределённо дёрнул плечом.

– Леший его знает. Вроде не с чего.

Щукин нахмурился, мозгуя. У самой двери обиталища опергруппы остановился и решительно заявил:

– Не будет уже. Люди ж не дураки – опять в это всё…

Верховский не стал возражать. Приятель прав: люди не дураки – люди в большинстве своём дремучие идиоты, недалеко ушедшие от пещерных пращуров. Какая-то умная голова в Магсовете это осознала и всерьёз взялась за отдел обеспечения безопасности. Очухались от минувшего безвременья или готовятся к новому?

– Собирайте манатки и по машинам, – зевнул диспетчер им навстречу. – Туляки чего-то всполошились, говорят, помощь нужна. Остальные уже попёрлись.

– Чего это у них там? – пасмурно поинтересовался Щукин. Он не спешил ни возвращаться за стол, ни мчаться к служебному автобусу – соображал.

– А леший его знает, что-то стряслось, – легкомысленно отмахнулся Боря. – Вам парни вводную дадут по дороге… Если сами получат, в смысле.

Витька послал приятелю встревоженный взгляд и торопливо засобирался. Верховский ограничился тем, что запихнул в рюкзак походную аптечку и нацепил оставшуюся с надзорских времён защитную цепочку. Артефактов специального назначения ему не положено, табельное при себе, а должным образом зачарованные патроны им выдадут, как только разберутся, что ж там такое случилось. Может, и не выдадут вовсе; опергруппа посидит полчасика в машинах и благополучно расползётся обратно по своим рутинным делам. Витька, судя по выражению лица, очень на это надеялся.