Негде спрятаться
Шрифт:
– Да, ты права. Давай выбираться отсюда, - согласился он.
Они поспешили через хижину, на ходу застегивая ремни и поправляя охотничьи ножи. Рюкзаки были там же, где их бросили раньше.
Солнце уже взошло, когда они снова вышли на тропу, и не останавливались, пока не достигли развилки. Измученные, задыхающиеся, но, по крайней мере, живые. С рюкзаками и ножами.
– Лучше бы я не видела эту съеденную голову, Рик. Это могли быть и мы, понимаешь? Слава Богу, что мы все еще живы, и можем поведать миру эту историю, - сказала
– Полностью согласен.
Раненая рука Рика болела, и он задумался, сколько времени пройдет, прежде чем они снова доберутся до ручья. Ему бы не помешала холодная вода, чтобы снять боль и отек.
– ...и еще, я не отказался бы от пива, - пробормотал он.
– И я.
– Да, бутылку пива в дорогу и как насчет хорошего сочного бургера на гарнир?
– Рик слабо усмехнулся.
– Господи. Имей сердце, - поморщилась Берт.
– С другой стороны, может быть, у меня нет сердца. Слишком рано говорить о потрохах после праздника кровавой бойни в местечке "У Ангуса", тебе не кажется?
Они с благодарностью посмотрели друг другу в глаза, и Рик почувствовал внезапный прилив радости. Как же хорошо быть живым.
– Вперед, - сказал он, - Хочу чтобы было побольше миль между нами и этим сумасшедшим местом.
Глава 27
Расставшись с Риком и Берт, девушки замолчали. Идя дальше в тишине, они уже чувствовали себя одинокими. Проклятая пустота всей этой местности так сильно действовала на них, что становилось страшно.
Первой заговорила Андреа:
– Не знаю, правильно ли мы поступили, Бонни. Может быть, нам следовало настоять на том, чтобы остаться всем вместе.
– Ты что, спятила что ли? Нам практически сказали идти своей дорогой. Или ты не слушала этих людей?
– Так то оно так. Но я могла бы убедить Рика. Понимаешь?
– Да. Наверняка, - усмехнулась Бонни.
– Ты выставила себя дурой там, с Риком. Ты ведь знаешь это, Андреа, не так ли?
– Ты что, ревнуешь из-за того, что он обратил на меня внимание?
– Ревную? Да ты бросилась ему на шею. Практически подала себя на блюдечке. Я удивлена, что Берт не взбесилась по этому поводу. Я восхищаюсь ею. У этой женщины столько терпения!
– Да неужели? Тогда ответь-ка мне, почему, если он любил ее так сильно, Рик сам напросился ко мне в палатку?
– Давай не будем больше обсуждать это, Андреа. Ты так зациклена на себе, что я удивляюсь, как ты не испытываешь оргазм каждый раз, когда смотришь в зеркало!
Андреа плюхнулась на гладкую каменную плиту, выбралась из рюкзака и бросила его на землю.
Святой Моисей. Она была измотана до предела!
Более того, Андреа не нравилось, как развивался разговор. Она могла обойтись без всего этого дерьма о ней и Рике.
Со вздохом девушка сняла бейсболку и вытерла лоб тыльной стороной ладони.
– Бонни Джонс. Если ты не перестанешь меня оскорблять, я никуда с
Андреа уже почти скулила. Она снова вытерла лоб.
Потом приподняла подол своей серой футболки, наклонила голову и вытерла им все лицо. Это не очень помогло - пот все еще катился по ее щекам.
Бонни попыталась ее образумить.
– Ладно, ладно. Но ты слышала, как они сказали, что предпочитают путешествовать одни. Рик специально сказал, что они хотят немного побыть наедине.
– И если это поможет, то я вообще не понимаю, зачем нам вообще понадобилось ехать сюда, в глушь. Если подумать, это был глупый поступок. Но мы обсудили это, Андреа, перед тем, как отправиться в путь. Когда мы ели тако, картошку фри и колу в "Pepe's Pits-top", в тот день, когда ты принесла свои книги по социальной истории в библиотеку, и они оказались просрочены. Помнишь? Мы все обсудили и договорились, что недельный отпуск в одиночестве в Сьерре все решит.
Андреа понюхала свою футболку.
Боже, как воняет. После того, как все закончится, я выброшу эту вещь в мусорное ведро, без шуток.
Она прищурилась и посмотрела на Бонни, стоящую перед ней, уперев руки в бедра, спиной к солнцу.
– Решим что?
– подозрительно спросила Андреа.
– Сможем ли мы сделать это вместе, дурочка. Господи, Андреа. Не заставляй меня произносить это по буквам.
Бонни разочарованно хмыкнула и выбралась из лямок. Выпятив грудь, она согнулась в коленях и опустила громоздкий рюкзак на землю, затем рухнула на гладкий каменный выступ рядом с Андреа, вытянула крепкие ноги и осмотрела носки своих ботинок...
– Ладно. Давай медленно. С самого начала.
С легким вздохом покорности она начала:
– Послушай, Андреа, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Я просто надеялась, что... ну знаешь... немного времени, проведенного вместе, и ты начнешь чувствовать то же самое ко мне.
Было видно, что тема очень важна для Бонни.
– Я имею в виду, сначала казалось, что ты запала на меня. А теперь ты ведешь себя по-девчачьи и начинаешь заигрывать с первым встречным чертовым мужчиной.
В голосе Андреа звучало раскаяние.
– Прости, Бонни. Я вела себя как идиотка, знаю. Но я ничего не могу с собой поделать. Может быть... ну, дело в том, что, возможно, я не создана быть лесбиянкой, в конце концов.
Андреа рисовала круги на своем гладком, загорелом колене. Бонни смотрела, как она это делает, и думала, как бы ей хотелось обнять ее.
Так, чтобы полетели искры.
Плыть в ее лодке, пока она не закричит, и не попросит о большем.