Негде спрятаться

Лаймон Ричард Карл

Черт. Она сама не была гребаным экспертом в лесбийских отношениях.

Какой у нее был опыт? Бонни знала только, что с пятнадцати лет значительно отличалась от других девочек в классе.

Она всегда чувствовала себя неловко рядом с парнями и никогда не встречалась с ними - да ей этого никто и не предлагал. И даже если бы кто-то предложил – отказалась бы.

Сама Бонни также не была в восторге от парней. Не то что другие вертихвостки, описывающие в восторженных выражениях, как они ходили в кино, на игру, на пляж с этим фантастическим парнем и т.д. и т.п...

Вместо этого она

всегда стремилась выйти на первое место. Парням это не нравилось. В колледже ей всегда приходилось быть лучше, чем они. Лучше во всем: в спорте, науке, культурологии - во всем...

А потом случилась... назовите это исследовательской интрижкой, если хотите, с Диной Альварес, ее преподавателем по культурологии.

Смуглая, чувственная Дина...

У нее было потрясающее тело, полные, чувственные груди и соски, похожие на темные, спелые ягоды.

Ладно. Бонни была слишком осторожна, боялась, что не соответствует запросам. И в конце концов она ушла, чувствуя полное недовольство собой. Смущенная. Обозленная. Короче говоря, она была просто чертовски неопытна. Требовательная Дина в конце концов стала нетерпеливой по отношению к ней, стала раздражаться на ее неуклюжие, неадекватные реакции. Не прошло и недели, как Бонни осталась одна с кучей комплексов, высотой с Эмпайр-Стейт.

А Дина переключилась на эту дуру, самую тупой из всех тупых баб, Кэролл Хеллиман.

Бонни покраснела при воспоминании об этом унижении. Да. Это действительно был сокрушительный удар по ее гордости и достоинству. Она знала, что в большинстве вещей, включая секс, она лучше этой шлюхи Кэролл, которая вела себя не лучше дешевого трейлерного мусора, с ее мини-юбками до задницы и модными блузками с глубоким вырезом. Плюс мозги как у комара, способные лишь на выбор цвета губной помады. Господи, Дина, должно быть, была в отчаянии.

Однако родители Кэролл были при деньгах. Они занимались недвижимостью. У них было собственности размером с Диснейленд. Но, сколько бы у них ни было мешков с деньгами, Бонни считала, что они никогда не смогут купить "класс" для своей вульгарной дочурки.

Да и черт с ней. Бонни оправилась от этого и закрутила роман с черноволосой Линди Карсон, дочерью одного из ночных портье в Калифорнийском университете.

Все пошло прахом, когда она застала прелестную Линди голой и резвящейся в душе с половиной бейсбольной команды колледжа. С тех пор для Бонни это было "ни за что, Хосе"^[36]. Секс был исключен из меню.

Романтика - это для дураков.

Потом появилась Андреа. Хрупкая, элегантная, изящная Андреа, с ее вздернутым носиком, блестящими светлыми волосами и стройными ногами, которые уходили в бесконечность. Да, решила Бонни. Андреа - это то, что ей нужно.

Теперь, на отдыхе в Сьеррах, нужно было задать вопрос. Была ли она той самой?

Нужно подождать еще немного. Если она не играет в мяч, я найду кого-нибудь другого, кто будет играть,– подумала Бонни, зная, что если Андреа сейчас не примет решения, она может бросить ее.

Есть еще много других.

Может быть, и так, но Андреа такая одна.

Настал

момент истины.

– Бонни...
– Андреа заломила руки, выглядя слегка смущенной.

– В чем дело? Ты не выносишь моего вида? Хочешь позвонить домой и спросить маму, можно ли быть лесбиянкой? В чем проблема, Андреа? Выкладывай все начистоту.

Андреа ответила. Медленно и с чувством.

– Ты же знаешь, у меня иногда бывают такие... предчувствия?

Господи Иисусе, только этого нам не хватало... Сначала три гребаных отморозка.

Теперь сообщение извне.

– Ты уже упоминала о них раньше. Продолжай.

Андреа накрутила на палец прядь влажных от пота волос.

Ей явно было не по себе. Бонни приготовилась к плохим новостям.

– Что ты скажешь, если я попрошу тебя не возвращаться через Перевал Мертвого Мула?

Андреа теребила подол своей футболки, чувствуя себя неловко, зная, что Бонни смотрит на нее с открытым ртом.

– У меня просто такое чувство, Бонни, - тихо продолжала она.
– Действительно сильное чувство, что мы должны выбрать другой маршрут.

Андреа соскользнула с камня и повернулась лицом к Бонни. Затем, протянув руку, она погладила Бонни по плечу. Прикосновение было нежным и робким, как трепет маленькой птички. С растущим нетерпением Бонни пожала плечами, сбросив ее руку.

– Пожалуйста, - сказала Андреа тихим голосом.

Она знала, что расплачется через минуту, если Бонни не скажет ей что-нибудь приятное. Например, "Все в порядке. Ты со мной. Я позабочусь о тебе". Или, "Не обращай внимания, на самом деле я не имела в виду то, что сказала о тебе и Рике".

Вместо этого она получила от Бонни жест скучающего смирения.

– Эээ... хорошо. Если ты этого хочешь.

Бонни соскользнула с камня и присела, чтобы открыть свой рюкзак.

Вытащив изрядно потрепанную карту гор Сьерра-Невады, она расстелила ее на скале перед ними и начала прокладывать другой маршрут.

– Другого известного пути к озеру Маллиган нет, - наконец объявила она.
– Мы могли бы подняться вот на этот гребень, а потом спуститься вниз, минуя перевал Мертвого Мула. Но это в стороне от тропы. Мы вряд ли встретим там много других туристов. Если мы попадем в беду на маршруте к озеру Маллиган, то увидим других туристов и, возможно, рейнджера, патрулирующего окрестности, чтобы помочь. Извини, Андреа, но, насколько я понимаю, главная дорога - это единственный путь.

– Черт.

– Но мы вряд ли столкнемся с проблемой, не так ли? Я имею в виду, что эта ужасная троица уже ушла своей дорогой. А сумасшедший проповедник, вероятно, ищет кающихся где-нибудь в другом месте.

– Пожалуйста, Бонни.

– Эй. Кто-то должен вести себя ответственно. Мы не можем пойти блуждать по какой-то старой тропе, которой никто не пользуется. Никто, кроме тех, кому нечего делать на официальном маршруте. Приди в себя!

– Ладно, - Андреа вызывающе вздернула подбородок.
– Только не говори потом, что я тебя не предупреждала.